НЕУГАСАЮЩИЙ СЛЕД^[1]

Преподобномученик Нифонт (Выблов). Память 10 (23) ноября

Иеромонах Нифонт (в миру Николай Григорьевич Выблов) родился 30 ноября 1882 года в портовом городе Ейске Кубанской области (ныне в Краснодарском крае) в семье небогатого крестьянина Григория Выблова. Когда ему исполнилось десять лет, родители отдали его учиться в двухклассную сельскую школу в городе Ейске, которую он окончил в 1894 году. Затем он стал помогать отцу по хозяйству. Отец его умер, когда юноше исполнилось семнадцать лет, и с этого времени они остались хозяйствовать вдвоем с младшим братом. В 1905–1910 годах псаломщиком в Ейске служил знакомый с детства будущему отцу Нифонту выпускник Ставропольской духовной семинарии Александр Иванович Винников. В 1909 году он перевелся в Саратовскую епархию и был назначен псаломщиком церкви Мариинского детского приюта в Саратове. В начале 1910 года Винников был направлен в деревню Подлесное Хвалынского уезда Саратовской губернии в новооткрытое миссионерское училище. В 1911 году он — учитель миссионерского училища в Подлесном и помощник миссионера в Хвалынском уезде. В 1911 году при миссионерском училище была построена деревянная церковь в честь Казанской иконы Божией Матери, приписанная к Никольской церкви села Ивановка того же уезда. Храм был освящен 5 сентября того же года епископом Саратовским и Царицынским священномучеником Гермогеном (Долганевым; †1918).

Вскоре Александр Винников принимает иноческий постриг с именем Антоний; по данным на 9 августа 1912 года, он иеродиакон (видимо, приписанный к Крестовой церкви Саратова), назначенный к рукоположению в сан иеромонаха. В дальнейшем он продолжал служить в миссионерском училище в Подлесном и развернул в приходе активную просветительскую деятельность. В 1913 году к иеромонаху Антонию переехал из Ейска и будущий иеромонах Нифонт, который стал его духовным сыном.

Пробыв некоторое время в миссионерском училище у иеромонаха Антония и утвердившись в решении вступить на иноческий путь, он поступил в Свято-Троицкий миссионерский мужской монастырь в городе Хвалынске, основанный в 1903 году по благословению священномученика Гермогена (Долганёва). В 1914 году он был пострижен в монашество с именем Нифонт и хиротонисан в сан иеромонаха. В 1923–1924 годах иеромонах Нифонт познакомился в монастыре с членом церковного совета обители графом Александром Медемом. В 1925 году епископ Вольский Петр (Соколов; †1937) назначил иеромонаха Нифонта служить в храм села Берёзовский (в некоторых документах — Берёзовый) Хутор Радищевской волости Вольского уезда Саратовской губернии. Земли, на которых образовался этот хутор, были куплены в 1911 году через посредство крестьянского поземельного банка мордвой Старо-Лебежайской волости Хвалынского уезда. Сюда тогда переселились 7 дворов — 87 крестьян. Находился он в Дворянско-Терешанской волости между Дворянской Терешкой (ныне — с. Радищево Ульяновской области) и нынешней деревней Белогоровкой по течению речки Березовки, сейчас от него мало что осталось.

Несмотря на перевод, отец Нифонт продолжал приезжать в Хвалынск, где останавливался в Сергиевском скиту Свято-Троицкого монастыря у иеросхимонаха Дорофея (Григорьева; †1930). Иногда в монастырской церкви он читал проповеди, пользовавшиеся популярностью у прихожан.

Известный духовный писатель архимандрит Тихон (Агриков; в схиме Пантелеимон)[2] вырос в Березовом Хуторе и, будучи еще ребенком (вероятно, в 1925 году), познакомился с иеромонахом Нифонтом. Схиархимандрит Пантелеимон вспоминал о преподобномученике Нифонте так: «Надо сказать, что особое влияние имел на меня и на всю нашу семью один святой жизни иеромонах, по имени Нифонт. Он вначале был в монастыре, а потом его перевели на приход — небольшой хутор, от нас километрах в двенадцати. Этот святой батюшка бывал и в нашем доме. Про него ходили дивные слухи. Он исцелял разные болезни, прогонял бесов, восставлял недужных. Потом он умер мученически в тюрьме. Однажды, помню, по случаю какого-то праздника батюшка Нифонт был в нашем доме. Было и человек десять-двенадцать его почитателей. Сидели все тихо и пели стихи. Батюшка подпевал легким баском. Он смотрел на своих духовных чад необыкновенно добрыми глазами, чистыми, как лазурь неба.

Мне тогда было не больше восьми лет. Помню, залез я за печку (вернее, это была железная голландка, как называли ее в нашей местности) и очень боялся показаться на глаза. Батюшка Нифонт заметил меня и зовет: “Вася, Вася, иди-ка сюда”. Я еще дальше залез. Но меня оттуда вытащили. Помню, отбивался, но не кричал, хотя страшно было. Батюшка приглашал меня к себе, спрашивал, пойду ли я в монастырь. Не помню, говорил ли я что-нибудь батюшке, наверно, ничего не говорил. Перепугался. И снова забрался за голландку. Оттуда все выглядывал, смотрел на батюшку, как на Господа. Святой он был человек, вот я и боялся. Прошло уже более 40 лет, а я все помню батюшку Нифонта и глубоко уверен, что живу только его святыми молитвами. Да и священство-то получил только по его великому ходатайству. Святой был батюшка. Несомненно. А смерть его была какая!»[3]

В 1927 году иеромонах Нифонт по требованию настоятеля архимандрита Анатолия (Белоусова; †1937) вернулся в монастырь, где пробыл до самого закрытия обители предположительно в 1930 году. Это можно заключить из следственного дела епископа Гавриила (Абалымова), который до июля 1930 года жил в скиту Хвалынского монастыря. Из монастырского комплекса до наших дней сохранились жилые корпуса и перестроенное здание церкви в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник». В настоящее время в этих зданиях — отделения Хвалынской центральной районной больницы.

После разгона монастыря пастырь вернулся на свой прежний приход в селе Березовый Хутор, где прослужил до самого ареста. В 1929 году он дважды ездил к своему духовному отцу, иеромонаху Антонию (Винникову), в село Подлесное. В феврале 1929 года отец Нифонт в сопровождении иеродиакона Рафаила (Савенкова; 1897–1972) на неделю приезжал для лечения в Сызрань. Проживал он в доме председателя церковноприходского совета сызранского Казанского собора В. Л. Табунщикова.

28 декабря 1930 года, в Неделю святых праотец, местное отделение ОГПУ, поставившее своей целью закрытие всех храмов в районе, направило двух милиционеров в село Березовый Хутор. Приехав в село, они увидели, что в храме идет богослужение. Тогда они направились в дом священника, чтобы там дождаться его возвращения из храма. В нетерпении они несколько раз посылали сотрудников сельсовета узнать, когда же закончится служба. Так в селе стало известно о предстоящем аресте священника. По окончании Литургии было совершено отпевание покойника, гроб с его телом священник проводил на кладбище. Домой отец Нифонт и приехавший к нему в гости его духовный отец, иеромонах Антоний (Винников), бывший с ним в храме, пришли около двух часов дня. По их приходе был произведен обыск, а затем иеромонахов вывели из дома и велели садиться на подводу. К этому времени около дома священника собралась толпа числом около сорока человек, в основном женщин. Они стали требовать освобождения священнослужителей. Тогда милиционеры вытащили оружие и под угрозой стрельбы заставили священников сесть на телегу. Люди закричали, что власти учиняют разбой, и потребовали освободить ни в чем не повинных пастырей. Тогда милиционеры стали переписывать тех из присутствующих, кто вел себя наиболее активно, и угрожать им арестом. Был послан гонец в соседнее село Радищево за милицейским подкреплением. Все это принудило верующих отступить, и арестованные священники были увезены в тюрьму в город Сызрань. Однако, арестовав иеромонаха Нифонта, ОГПУ не смогло выдвинуть против него никаких обвинений. Сотрудник местного ОГПУ написал: «Связь с местными кулаками не установлена, но те обстоятельства, что к нему ежедневно носили хлеб и молоко, и больше всего приносили зажиточные, и даже дочь выселенного в Северный край кулака Татьяна Шуракина прислуживала ему, пекла хлеб и стирала белье, — заставляют думать, что поп Выблов имел связь с кулацкой частью села…».

Об условиях содержания в тюрьме свидетельствует документ второй половины 1920-х годов: «Рассчитанный на 232 места Сызранский домзак в настоящее время содержит до 400 заключенных. Степень перегрузки особенно бросается в глаза при знакомстве с численностью населения отдельных камер». Далее из текста следует, что в камерах, рассчитанных на 13 человек, содержатся более 30 заключенных! В одиночки помещали по 3–5 человек. Некоторые камеры переоборудовали под мастерские, например, для шитья сапог. В женских камерах вместе с матерями содержались малолетние дети…».

Схиархимандрит Пантелеимон (Агриков) вспоминал: «За то, что к нему шло много народу, его изолировали — посадили в Сызранскую городскую тюрьму, да, чтобы ему было плохо, посадили с уголовниками. Они смеялись над ним, издевались. А когда батюшке приносили передачи, то они все поедали, ему ничего не давали. Да, видимо, он и сам, если что имел, все отдавал им. Тихий был, безответный, беззащитный. Настоящий агнец…

Помню, незадолго до его смерти мы с мамой пришли к нему в тюрьму. Пришли за шестьдесят километров. Пешком шли. Лесами, степями, по грязи, в дождь, ночью. Принесли ему «пышков» деревенских, «лепешков» сушеных. Не забыть мне этих мрачных стен и огромного тюремного здания. Все, что принесли, а также маленькую записочку, передали в проходную. И вот, минут через двадцать, смотрим — в одном окне четвертого этажа тюрьмы открылась маленькая форточка, показалась рука и помахала нам… Вот и все. Мама стояла и плакала, а я — не помню, что делал, наверное, не плакал, а только смотрел. А вот сейчас, вспоминая, плачу. А тогда не плакал. Не понимал многого».

Допрошенный следователем, иеромонах Нифонт виновным себя не признал; об иеромонахе Антонии, арестованном вместе с ним, сказал, что знает его по монастырю в Хвалынске с юности и неоднократно ездил к нему в Хвалынск в последнее время, чтобы исповедаться. В последний раз они вместе вернулись из Хвалынска в село Березовый Хутор, где и были арестованы. Незадолго до ареста отца Нифонта, 11 декабря 1930 года, власти арестовали Александра Оттоновича Медема, святого мученика[4].

Иеромонах Нифонт скончался 30 августа 1931 года в половине десятого утра в Сызранском домзаке «от порока сердца».

Об обстоятельствах смерти отец Пантелеимон (Агриков) писал так: «Потом он заболел, занемог и, так как был слаб здоровьем, скоро и скончался. К нему никого не пускали. Одна преданная его почитательница следила за ним, поселившись рядом с тюрьмой. Темной ночью видит: открываются тюремные ворота, и выезжает телега, на которой вывозили умерших заключенных и сваливали в большую яму, выкопанную за тюремной оградой. Она увидела эту телегу, на которой рогожей был покрыт умерший батюшка, рванулась за ней. Умоляла отдать хоть умершего, чтобы похоронить его как положено. Плакала, тащилась, ухватившись за телегу. Так и не отдали. Свалили в общую яму и зарыли. Вот так умер наш дорогой батюшка Нифонт». По существовавшему тогда порядку, хоронили умерших в тюрьме ночью и места могил тщательно маскировали, делая даже обманные холмики.

Иеромонах Антоний (Винников) 28 октября 1931 года Особым совещанием при коллегии ОГПУ по Средне-Волжскому краю был приговорен к 3 годам ссылки в Северный край, дальнейшая судьба его неизвестна. 20 августа 2000 года, по завершении Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, иеромонах Нифонт (Выблов) был причислен к лику святых для общецерковного почитания в Соборе новомучеников и исповедников Российских. Так как святой Нифонт проходил по одному делу со священномучеником Августином (Беляевым; †1937), бывшим в ту пору епископом Сызранским, память преподобномученику Нифонту была установлена на тот же день, что и память священномученику Августину — 10 (23) ноября.

Сейчас села Берёзовский Хутор уже нет, но на месте, где когда-то стоял храм, в котором служил преподобномученик Нифонт, 25 августа 2015 года десять человек из рабочего поселка Радищево во главе с благочинным V округа Барышской епархии протоиереем Николаем Левановым установили поклонный крест.

Подготовили Священник Максим Плякин, Валерий Теплов

Авторы выражают благодарность И. И. Ковалевой, А. В. Наумову, В. В. Жевнерову

 Литература:

1. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 6518.
2. Архив УФСБ РФ по Самарской обл. Арх. № П-14633.
3. Дамаскин (Орловский), иг. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 5. Тверь, 2001. С. 390–391.
4. Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 400.
5. Тихон (Агриков), архим. Кроткий батюшка. Архимандрит Маврикий (Михаил Яковлевич Томин) (1891–1853) // У Троицы окрыленные. Воспоминания. Троице-Сергиева Лавра; Пермь, 2000. Ч. I: 1950–1955 гг. С. 49–50.
6. Наумов А. В. Земли Хвалынской храмы. Саратов: Текст, 2004. С. 44.
7. Нифонт (Выблов) // Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. База данных «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века». Код записи по базе данных o25.9.
8. Материалы Ковалевой Ирины Ивановны. 
9. Собор Саратовских святых: сборник житий / Авт.-сост. свящ. М. Плякин. Саратов: Издательство Саратовской митрополии, 2017. С. 372–385.

^[1] Свящ. Максим Плякин, Теплов В. В. Неугасающий след // Ведомости Саратовской митрополии, № 22 (38), январь — апрель 2012. С. 70–74.

^[2] Архимандрит Тихон (Агриков) (в схиме Пантелеимон; 28.11.1916 г. — 15.11.2000 г.) родился в с. Адоевщина Саратовской губернии. Прошел всю войну. В 1953 г. был пострижен в монашество с именем Тихон в Троице-Сергиевой Лавре. Учился, а потом преподавал в Московской Духовной Академии. Был известен как духовник. Снискал любовь и почитание народа. Вынуждено покинув Лавру, жил в Закарпатье, в Абхазии, всюду был гоним. В 1991 г. принял схиму. Скончался на молитве. Похоронен возле Благовещенского храма в с. Тайнинском под Москвой, где жил в последнее время.

[3]  Тихон (Агриков), архим. Кроткий батюшка. Архимандрит Маврикий (Михаил Яковлевич Томин) (1891–1953) // У Троицы окрыленные. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002.

[4] Прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских 20 августа 2000 г. 29 декабря 2010 г. определением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла имя мученика Александра внесено в список Собора Саратовских святых.