Имена
Дата рождения
Епископ Леонтий был арестован 7 июня 1919 года согласно указанию председателя Ревкома С. М. Кирова за воззвание к народу с призывом оказать помощь раненым и больным воинам и старой и Красной армии. 6 июля 1919 года был расстрелян во дворе Астраханской ЧК вместе с священномучеником архиепископом Митрофаном (Краснопольским).
Епископ Леонтий (в миру барон Владимир Федорович фон Вимпфен, при рождении Леопольд фон Вимпфен, нем. Leopold von Wimpffen) [1], родился в 1873 году в Москве.
Родители его были представителями древних знатных родов: отец, Федор (Феликс) Владимирович, происходил от немецких баронов фон Вимпфен, и, проживая в России, продолжал оставаться подданным Германской империи, а мать — Любовь Петровна, принадлежала к московским дворянам из фамилии Воейковых. Будущий владыка был крещен в лютеранской церкви с именем Леопольд. В год его рождения брак его родителей был расторгнут, его отец уехал в Америку.
Уже в сознательном возрасте, особенно под влиянием своей матери, искренне и глубоко верующей женщины, перешел в православие, и при миропомазании воспринял имя Владимир.
В 1896 году Владимир фон Вимпфен закончил Пензенскую мужскую гимназию и перед ним, как представителем высшего света, открывались блестящие перспективы будущей карьеры при дворе: или военной, или дипломатической. Но Владимир предпочел этому служение Церкви. Он поступает в Казанскую духовную академию, где и принимает в 1897 году монашеский постриг с именем Леонтий. В 1898 году он был рукоположен в сан иеродиакона, и вскоре — в сан иеромонаха. В 1899 (по другим данным — в 1898) году иеромонах Леонтий принимает Российское подданство, навсегда связав свою судьбу с Россией, которая стала и духовной его родиной.
В 1900 году он оканчивает Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и с правом преподавания в семинарии, и назначается на должность помощника смотрителя Уфимского духовного училища. Отсюда иеромонах Леонтий в 1903 году был отправлен в Китай, в составе Пекинской духовной миссии, где он подвизался под руководством известного миссионера епископа Иннокентия (Фигуровского). Стал первым настоятелем Благовещенского храма в Харбине.
Через год он снова возвратился в Россию, и был назначен помощником смотрителя Вольского духовного училища в Саратовской губернии. В 1904 году был перемещен и назначен инспектором Курской духовной семинарии. В 1906 году иеромонах Леонтий был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем посольской Троицкой церкви в Афинах (Греция).
28 сентября 1914 года в Казани состоялась его хиротония во епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии. Затем епископ Леонтий был назначен на Ереванскую викарную кафедру Грузинской епархии (с 12 февраля 1915 года), стал штатным членом Грузино-Имеретинской Синодальной Конторы. В годы первой мировой войны владыка Леонтий подвергся нападкам газеты «Вечернее время» ввиду своего немецкого происхождения. Издание выражало надежду, что Синод «сумеет поставить немца-архиерея в надлежащие рамки».
с 24 марта 1916 г. возглавил Кустанайскую викарную кафедру Оренбургской епархии, а с 16 декабря 1916 года — Петровскую викарную кафедру Саратовской епархии.
По своей жизни епископ Леонтий был человеком совершенно нестяжательным, и никому не отказывающим в помощи. Помогал он и материально и духовно — своим пастырским словом, стараясь утешить всякого приходящего к нему. Имея необычайное сострадание, он не боялся вступаться за обиженных, идя порой даже на конфликты с власть предержащими.
Но искренняя ревность к справедливости превращалась порой у владыки в ревность не по разуму, что особенно проявилось в Саратове. Здесь епископ Леонтий, недовольный некоторыми действиями своего правящего архиерея — архиепископа Палладия (Добронравова), попытался добиться его смещения с кафедры. Но вследствие этой борьбы сам епископ Леонтий был уволен, указом Св. Синода от 5 мая 1917 года, за штат, с назначением ему местопребывания в Астраханском Покрово-Болдинском монастыре.
5 сентября (по другим данным 2 сентября) 1917 года епископ был назначен Енотаевскую викарную кафедру Астраханской епархии. Здесь, на новом месте, он с самого начала своего служения, оказался в самой гуще местных церковных событий. Когда епископ Митрофан (Краснопольский) отбыл в августе 1917 года в Москву на Всеросийский Поместный собор, епископ Леонтий стал фактически правящим архиереем. Все три сессии Поместного Собора, длившегося до сентября 1918 года, он выполнял эти обязанности. За это время астраханцы смогли хорошо узнать и полюбить своего архипастыря. Уже осенью 1917 года владыка, объезжая епархию, побывал во многих сельских приходах. Заезжал он и в Воскресенско-Мироносицкий женский монастырь, находившийся близ города Черный Яр.
О пребывании его здесь рассказывала Евдокия Александровна Мурашкина, бывшая в обители послушницей. По ее словам, вокруг владыки всегда были люди — он будто притягивал их к себе своей любовию. Всех выслушивал со вниманием и терпением, даже самые пустяки. Был он очень прост, несмотря на свое знатное происхождение, о котором никогда не вспоминал. Приехав в обитель, он сразу же закатав полы своей рясы, начал копать в монастырском огороде, поразив этим всех окружающих. Однажды, узнав, что у Евдокии скоро день Ангела, он дал ей деньги, на которые она каждый день ставила свечку в храме, и денег хватило ровно настолько, что последняя свечка была поставлена как раз в день памяти праведной Евдокии. Послушница увидела в этом промысел Божий и прозорливость владыки. Сама она искренне почитала владыку святым. Необыкновенные душевные качества епископа Леонтия действительно притягивали к себе людей.
В тоже время между ним и епископом Митрофаном (Краснопольским) начинало проявляться сильное непонимание. Касалось это в основном отношения обоих архиереев к установившейся в то время в России Советской власти. Владыка Митрофан относился к этой власти с недоверием, видя в первых ее попытках давления на Церковь предвозвещение о грядущих гонениях. Он считал, что ни каких уступок Советской власти со стороны Церкви делать нельзя. Владыка же Леонтий относился к существующей власти вполне лояльно – считал, что сотрудничать с ней можно. Он воспринимал некоторые лозунги большевиков конкретно, искренне заблуждаясь в возможности их осуществления.
Правда долгое время личное непонимание между архиереями не выплескивалось наружу. Владыка Леонтий принимал епископа Митрофана в январе 1918 года в Ивановском монастыре в своих покоях, когда тот был изгнан военными властями из архиерейского дома в Кремле. Вместе, оба архиерея совершали объезд епархии и участвовали в съезде духовенства в г.Черном Яру. Вместе они возглавляли крестный ход, состоявшийся 18 февраля 1918 года в г.Астрахани, выражавший собою протест верующих против декрета Советской власти об отделении Церкви от государства.
Однако именно личное отношение епископа Леонтия к декрету об отделении Церкви от государства, а также и то, что часть астраханской паствы хотела видеть его своим правящим архиереем вместо владыки Митрофана и стали причинами конфликта владык Леонтия и Митрофана.
Архиепископ Митрофан стоял по отношению к декрету об отделении Церкви от государства, на позиции Святейшего Патриарха Тихона, которая хорошо была выражена в постановлении Всеросийского Поместного Собора от 25 января 1918 года:
«Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных лиц православного исповедания тягчайшие кары церковные вплоть до отлучения от Церкви».
И вот, 4 сентября 1918 года, в то время когда архиепископ Митрофан находился в Москве, на третьей сессии Поместного Собора, епископ Леонтий составил послание «К Православному населению», где в частности говорилось:
«Как местный епископ считаю своим долгом обратиться к православному населению г.Астрахани и Астраханского края с нижеследующими строками. В один из ближайших дней в церквах должен быть прочтен декрет народных комиссаров об отделении Церкви от государства. Декрет этот является осуществлением и удовлетворением давно назревших и самых больных вопросов во взаимоотношениях государства и Церкви, требующих полного раскрепощения религиозной совести народа и освобождения Церкви и ее священнослужителей от ложного положения».
Епископ Леонтий не просто принимал декрет, но и приветствовал его, что было вовсе не следствием его страха перед властями или исканием своей выгоды, а следствием все того же заблуждения, по которому он видел в Советской власти благо и принимал ее постановления с искренней простотой за чистую монету.
Архиепископ Митрофан узнав о таких действиях своего викария, посчитал их за превышение данных ему полномочий и направил это дело на архиерейский суд. Святейший Патриарх Тихон и архиерейский собор рассмотрев дело посчитали необходимым вызвать епископа Леонтия в Москву, но епископ Леонтий не получил здесь в Астрахани разрешение на выезд, о чем телеграфировал в Москву. Заслушав эту телеграмму патриарх и архиерейский собор определили, что так как епископ Леонтий не предоставил достаточных данных для неявки в Москву и поэтому, как неисполнивший волю патриарха, должен быть отлучен с запрещением священнослужения и немедленно устранен от викариатства. Решение это было вынесено 26 сентября 1918 года, накануне праздника Воздвижения Честного Креста Господня. Правда, приговор об отлучении был отсрочен, по личной просьбе архиепископа Митрофана, на две недели, в которые епископ Леонтий должен был прибыть в Москву.
Решение архиерейского собора вызвало в Астрахани целую бурю возмущения. Астраханцы, за столь короткое время успевшие полюбить епископа Леонтия, встали на его защиту. Целые делегации от прихожан направлялись к архиепископу Митрофану, прося его о прекращении дела и об умиротворении. Но владыка Митрофан отвечал, что решение этого вопроса зависит теперь только от патриарха. Меж тем местные власти вновь отказали епископу Леонтию в разрешении на поездку в Москву и над ним нависла неминуемая угроза запрещения в священнослужении и отлучения. Это обстоятельство возбудило в Астрахани настоящую церковную смуту, где многочисленные чада епископа Леонтия, подогреваемые неуемными «борцами за свободу церковную», стали выступать против своего правящего архиерея – архиепископа Митрофана.
В местной прессе, под видом защиты епископа Леонтия «от мракобесов в церковных рясах» была развернута целая компания травли против архиепископа Митрофана, которого объявляли и «черносотенцем», и «монархистом», и «другом Распутина». Сам же епископ Леонтий, видя такое смятение, опубликовал в местной прессе свое обращение к православному населению, где говорилось:
«По случаю полученного мною указа Патриарха и Собора о немедленном устранении меня, мне были за эти дни выражены массовые соболезнования, тем более, что указ заключает в себе угрозу отлучения и запрещения в священнослужении. Безмерно благодарю дорогих прихожан и богомольцев за выраженные чувства. Убедительно прошу сохранять мир, так как я беспрекословно подчиняюсь распоряжениям устранившей меня высшей церковной власти и не хочу кругом себя какого-либо шума в такое время».
Несмотря на просьбу владыки его неумеренные сторонники 20 октября 1918 года организовали в Иоанно-Предтеченском монастыре общее собрание «для обсуждения вопроса об отрешении епископа Леонтия от должности». О собрании было широко оповещено в местной прессе, почему и народу на него собралось довольно много — от 3,5 до 4 тысяч человек, эмоции на собрании выплескивались через край. Результатом собрания явились посланная Патриарху телеграмма и отправленная в Москву делегация мирян.
Епископ Леонтий, как мог, пытался остановить своих чересчур зарвавшихся почитателей и к величайшему разочарованию властей, предвкушавших церковную революцию, все и закончилось. Новых «митингов» больше не собирали. Делегация, отправившаяся в Москву, на прием к Патриарху, смогла смягчить указ от 26 (13) сентября и епископ Леонтий не был лишен сана и не был запрещен в священнослужении, хотя и был смещен с должности викария, с оставлением его в должности управляющего Иоанно-Предтеченским монастырем. Упоминается епископом Царевским с 1918 года до своего ареста, но подтверждения этому в доступных биографиях не найдено.
Этот период жизни владыки предстает перед глазами благодаря воспоминаниям Нины Дмитриевны Кузнецовой (в девичестве Ляпустиной). Семья Нины Дмитриевны жила в то время на Криуше, рядом с храмом Ильи Пророка, но мать ее — Таисия Михайловна Ляпустина, кроме своего приходского храма, часто посещала еще и Ивановский монастырь. Здесь, в обители, она познакомилась с епископом Леонтием. Вместе с ней ходила в монастырь и ее дочка Нина, которой в то время было 10 лет. По ее словам владыка Леонтий был святой человек. Он был очень прост в общении, и являл собой пример полной нестяжательности. По окончании вечернего богослужения в монастыре владыка уходил в бедняцкие кварталы, где соборовал и причащал неимущих, больных и совсем уже пожилых людей. Очень часто так ходил до самого утра. Бывало, что за день у него во рту не бывало и крошки хлеба. А время тогда было голодное, продуктов почти совсем не достать.
В монастыре у владыки, кроме него, жили еще четыре монаха, да еще рядом с архиерейской кельей, по соседству, жили двое старичков — муж с женой, которые готовили на братию. Все, что владыке ни приносили — он раздавал. Таисия Михайловна стала помогать владыке — каждый день пекла ему блины, из чудом раздобытой белой муки, а ее дочь Нина приносила их к нему. Часто оставляла она их, не дождавшись владыки, передавая через келейника Михаила. Однажды Таисия Михайловна сказала Нине:
— Спроси у владыки, не пересолила ли я прошлый раз блины?
Приходит Нина к владыке и спрашивает, а владыка так ласково переводит взгляд на келейника, который в смущении опустил голову. Нина сразу же все поняла:
— Сожрал, Сожрал! — закричала она на келейника.
А владыка лишь с грустью сказал:
— Бедный он, голодный.
Всех ему было жалко. Даже Михаила он подобрал — тот был калечка, с одной сухой ручкой. С этого дня Нина стала приходить , и не оставлять блины, как раньше, а дожидаться возвращения владыки. Так, сядет на порожке, прижмет к себе миску с блинами, чтобы келейник на них не позарился, и сидит. Часто ожидая долго, — засыпала, слышит только, как кто-то тихонько целует ее в головку. Открывает глаза, — а это владыка Леонтий. Стоит, улыбается. Позже выяснилось, что и эти четыре блина, что Нина приносила ему каждый день, владыка раздавал: два отдавал живущим по соседству старичкам, что готовили на братию, один отдавал келейнику и лишь один оставлял себе, хотя чаще всего и его, жертвуя кому-нибудь из нуждающихся.
После отступления с Северного Кавказа 11-й армии РККА, Астрахань, с начала 1919 года, была переполнена больными ранеными красноармейцами. Людей косил сыпняк, все военные госпитали были переполнены и еще не хватало мест. Раненых и инвалидов с первой мировой войны просто выписывали на улицу, чтобы на их место разместить больных красноармейцев.
Епископ Леонтий созвал совещание «Союза религиозных общин», где присутствовали представители всех городских и пригородных приходов. На этом совещании решено было обратится к православному населению с призывом «оказать помощь раненным и больным воинам» старой и советской армии. Воззвание оканчивалось ссылкою на Евангелие: «Помните слова Христа: «Я был наг и вы не одели Меня, был болен, и вы не посетили Меня». Напечатано это было в советской прессе и вызвало большое озлобление у местных военных властей. Председатель Губчека Г. А. Атарбеков решил, что ссылка на Евангелие сделана для подрыва авторитета Советской власти. Он доложил свои соображения председателю Ревкома С. М. Кирову и тот вполне согласился с соображениями председателя Губчека, приказав: «действуй».
7 июня 1919 года епископ Леонтий был арестован. Арест происходил ночью и владыку забрали прямо из его келии в Ивановском монастыре. Одновременно в доме настоятеля Троицкой городской церкви отца Григория Степанова, был арестован и архиепископ Митрофан (Краснопольский). Оба архиерея были арестованы без всякой вины, хотя официально им и было предъявлено обвинение в организации широкомасштабного белогвардейского заговора с целью отравить весь высший командный состав Красной армии цианистым калием.
В деле сохранились и два протокола допроса епископа Леонтия. Первый написан очень сдержанно. В нем владыка категорически отвергает какое либо свое участие в выступлениях против Советской власти, также опровергая слухи об участии в заговоре знакомых ему лиц. Второй же допрос резко отличается от первого. Его вместо простого следователя вел сам Атарбеков. Здесь епископ Леонтий вдруг признается в существовании какой-то контрреволюционной организации, во главе которой стоял архиепископ Митрофан. Создается впечатление, что протокол допроса был сфабрикован (так резко он отличается от первого). К делу были пришиты и два варианта какой-то записки, где сверху, совсем другим почерком, было приписано «Записка Леонтия». В этих записках поливается грязью архиепископ Митрофан, объявленный «крупной реакционной личностью». Вызывает большое сомнение подлинность этих «записок», вероятнее всего сфабрикованных для поддержания вероятности дела.
6 июля 1919 года был расстрелян по приказу С. М. Кирова за воззвание к народу с призывом оказать помощь раненым и больным воинам и старой и советской армии. Зверски убит во дворе Астраханской ЧК вместе с архиепископом Митрофаном (Краснопольским). Перед казнью владыки примирились и испросили друг у друга прощения.
За огромные деньги тела убитых архиереев тайно были получены от извозчиков-похоронщиков и по-христиански похоронены возле Астраханского Покрово-Болдинского монастыря. Ни гробов, ни облачений не было, тела Владык лишь переодели в новые одежды, а их окровавленные рубахи верующие взяли как святыни. В 1930 году кирпичный памятник на их могиле был разрушен для пресечения паломничеств.
26–27 декабря 2001 года в Москве состоялось заседание Священного Синода Русской Православной Церкви, на котором было решено включить в Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской священномученика Митрофана (Краснопольского).
Епископ Леонтий (фон Вимпфен) на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви Заграницей в 1981 году был прославлен в числе новомучеников и исповедников Российских. В настоящее время в Астраханской епархии осуществляется сбор материалов к прославлению епископа Леонтия в лике святых новомучеников Церкви Русской.
Святителя Иосифа древле от разинцев убиеннаго прославивый, архипастырь Митрофан жестоко нощию умерщвляется. Тогда же и соепископ его Леонтий пострада. Тако единем светом Царствия Небеснаго сии трие священномученицы Астраханстии озаришася.
Несоединяемое соединяя, Господь Промыслитель к едину Источнику повел вас еси, любовию к Нему окрыляемых и всякое нестроение меж вами бываемое устранив, венцов мученических сподобив, едину молитву вам во уста о чадех вложил, священномученики Митрофане и Леонтие, Христа Бога молите о душах наших.
[1] Подготовлено по: Игумен Иосиф (Марьян). Святые и подвижники благочестия земли Астраханской // Электронная публикация на сайте Успенского кафедрального собора г. Астрахани. См.: http://uspenskiysobor.narod.ru/html/11_2_1.html Подготовил В. В. Теплов.
Период: - Епископ Петровский, викарий Саратовской епархии