Имена
Дата рождения
Священномученик Герман, епископ Вольский, 16-17.09.1918 г. был арестован вместе со всеми членами Епархиального Совета уголовно-розыскной милицией Саратова. 5-6.10.1918 г. проведен публичный суд «по обвинению священника Платонова, Хитрова и др. в агитации против Советской власти среди населения». Был приговорен к тюремному заключению на 15 лет, с применением общественных работ. Расстрелян в ночь на 10.10.1919 г. на Воскресенском кладбище г. Саратова. Причислен к лику святых 26 декабря 2006 года, память 27 сентября (10 октября).
17 января 1918 года на Вольскую кафедру был назначен новый епископ Герман (Косолапов), ставший одной из первых жертв большевистского террора.
Происхождение Вольского владыки было нехарактерным для того времени. Епископ Герман, в миру Николай Васильевич Косолапов, родился 22 октября 1882 года в Саратове в семье статского советника, преподавателя русского языка и словесности Саратовского реального училища. Его желание посвятить жизнь Церкви — одно из многих убедительных свидетельств того, как на рубеже двух эпох размыкались сословные границы русского православного духовенства, и российская интеллигенция начинала нелегкий путь возвращения в Церковь.
По окончании Саратовской первой мужской гимназии, в 1902 году, Николай поступил в СпбДА. 8 января 1905 года он принял иноческий постриг с именем Герман. В 1906 году будущий владыка заканчивает Санкт-Петербургскую Духовную Академию в сане иеромонаха и звании кандидата богословия и назначается помощником смотрителя Сарапульского духовного училища Вятской губернии. Через год в 1907 году он переводится на ту же должность в Камышинское духовное училище. С 13 марта 1908 года иеромонах Герман занимает должность смотрителя Петровского Духовного училища. Возведен в сан архимандрита. 2 июля 1911 года архимандрит Герман получает новое назначение на должность смотрителя Обоянского Духовного училища Курской губернии, а с 1 февраля 1913 года занимают такую же должность в Курске. С 26 апреля 1916 года архимандрит Герман становится ректором Владимирской Духовной Семинарии, которую возглавляет до ее упразднения.
Преосвященный Герман, епископ Вольский. Типографский оттиск. 1918 г.
11 (24) декабря 1917 года Совнарком издает декрет о передаче всех церковных школ в Комиссариат просвещения. Это означало фактическое закрытие всех семинарий, академий, духовных училищ. Вольское духовное училище, а вместе с ним женское епархиальное училище перестает существовать. В здании духовного училища открывается 23 Трудовая школа 1-й ступени.
17 января 1918 года наречен епископом Вольским, викарием Саратовской епархии. Хиротония была совершена в Вольске 11 (24) февраля 1918 года правящим епископом Досифеем (Протопоповым), Петровским викарным епископом Дамианом (Говоровым) и епископом Уральским Тихоном (Оболенским).
С 18 июля по 7 сентября временно замещал Саратовского епископа, присутствовавшего на Соборе в Москве. После ареста 24 августа 1918 года священника Михаила Платонова (за проведенную в Свято-Серафимовской церкви Саратова панихиду по царственным мученикам, «за возмущение народных масс в церковной проповеди, написании и распространении литературы против советской власти»), владыка Герман дал благословение Епархиальному совету прекратить богослужение в храме, кроме требоисполнения, и обратиться к прихожанам с призывом бороться за своего пастыря и требовать его освобождения: «Если пастыри не жалеют себя ради паствы, то и паства должна самоотверженно защищать своего духовного отца». В сентябре 1918 года в Саратов прибыл Председатель Реввоенсовета РСФСР Л. Д. Троцкий, который дал указание Председателю Саратовского губисполкома В. П. Антонову-Саратовскому «подорвать влияние Церкви». Последний приказал арестовать епископа Германа и весь Епархиальный совет и провести над ними показательный судебный процесс. 16 сентября 1918 года по обвинению в «инсценировке запрещения богослужения советской властью» и в подстрекательстве к выступлениям против советской власти были арестованы владыка Герман и члены Епархиального совета протоиереи Алексий Хитров (председатель совета) и Евгений Шкенев, свящ. Николай Докторов, миряне Е. Н. Аниров и П. П. Львов.
После показательного процесса, проведенного в Большом зале саратовской консерватории 5-6 октября 1918 года, владыка Герман был приговорен к 15 годам лишения свободы с привлечением к выполнению принудительных работ, свящ. Михаил Платонов к высшей мере наказания — расстрелу, прот. Алексий Хитров к 15 годам лишения свободы с привлечением к выполнению принудительных работ. Другие члены Епархиального совета были подвергнуты наказанию в виде лишения свободы сроком на 10 лет условно. Все обвинения они отрицали. Вполне вероятно, что это был первый в России публичный процесс над духовенством Русской Православной Церкви (в фондах Саратовского областного музея краеведения сохранился уникальный снимок начала этого заседания). На приговор была подана кассационная жалоба. Около 10 тысяч верующих Саратова и Вольска подписались под прошением об освобождении владыки Германа и других арестованных священнослужителей. Вольские прихожане так писали о владыке: «У него была всегда одна дорога — в храм, где он совершал богослужения для верующих и в своих проповедях излагал только чистые истины Христова учения, призывая всех к миру, любви, осуществлению в жизни правды Божией, смирению, кротости, терпению и прочим христианским добродетелям... и сам епископ Герман представляет образец архиерея кроткого, тихого, глубоковерующего».
Пасхальное поздравление епископу Гермогену от Николая Косолапова. 2 апреля 1903 г. ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 13
Определением Кассационного отдела при ВЦИК от 5 декабря 1918 года из-за нарушений делопроизводства, приговор был отменен и дело направлено на новое рассмотрение в Саратовский ревтрибунал. Определением распорядительного заседания Саратовского ревтрибунала от 20 декабря 1918 года к владыке Герману был применен акт амнистии и из-под стражи он был освобожден. Дело назначено было вновь к рассмотрению на 28 декабря, но за неявкой некоторых свидетелей было отложено. 10-11 января 1919 года состоялось публичное судебное заседание Саратовского ревтрибунала, по приговору которого за то же деяние владыка Герман был повторно осужден к лишению свободы сроком на 15 лет с привлечением к принудительным работам, свящ. Михаил Платонов осужден к тюремному заключению на 20 лет с применением общественных работ, протоиерей Алексий Хитров осужден к условному заключению в тюрьму на 10 лет. Определением распорядительного заседания этого же трибунала от 2 апреля 1919 года на основании акта амнистии владыка Герман досрочно был освобожден от наказания и ему удалось даже выехать к своей пастве в Вольск, но определением Кассационного отдела при ВЦИК от 5 мая 1919 года было отменено определение от 2 апреля 1919 года и приговор оставлен без изменения — владыка Герман был снова арестован. Новомученикам не суждено уже было покинуть тюрьму: ввиду наступления войск А. И. Деникина постановлением Саратовской губернской чрезвычайной комиссии, заседавшей 8 октября 1919 года, они были приговорены к расстрелу «за антисоветскую агитацию и как непримиримые враги рабоче-крестьянской власти».
По преданию, когда узники узнали о готовящемся расстреле, священнослужители во главе с владыкой совершили в стенах саратовской тюрьмы отпевание самих себя и своих соузников-мирян. Епископ Герман был казнен вместе с протоиереем Андреем Шанским (бывшим секретарем канцелярии сщмч. Гермогена (Долганева), епископа Саратовского), священником Михаилом Платоновым и 10 мирянами в ночь на 10 октября 1919 года на окраине саратовского Воскресенского кладбища. Несколько ранее, 2 октября 1919 года, Саратовская ЧК, использовав как повод убийство секретаря Московского горкома РКП(б) В. М. Загорского, постановила провести красный террор и расстрелять заложников из числа заключенных. 30 сентября на том же месте расстреляли протоиерея Геннадия Махровского (настоятеля Саратовского Свято-Троицкого собора), священника Олимпа Диаконова и 26 мирян.
Почитание этих страдальцев как мучеников началось сразу после их гибели. Братская могила была отмечена крестом из рельсов. Впоследствии верующие саратовцы почитали это место как «могилу пяти убиенных» — по числу погребенных священнослужителей, и только в 1998 году были уточнены имена казненных. Постановлением прокуратуры Саратовской области от 13 сентября 1999 года было установлено, что владыка Герман и с ним пострадавшие репрессированы незаконно, по политическим мотивам и социальному признаку, все они реабилитированы.
26 декабря 2006 г. определением Священного Синода Русской Православной Церкви священномученики Герман, епископ Вольский, и иерей Михаил Платонов были причислены к лику святых новомучеников и исповедников Российских.
При подготовке материала были использованы:
Подготовлено Епархиальной комиссией по канонизации подвижников благочестия Саратовской епархии. См.: https://eparhia-saratov.ru/Articles/svyatojj-german-kosolapov
Прославление в Соборе новомучеников и исповедников Российских XX века от Саратовской епархии епископа Германа (Косолапова) и священника Михаила Платонова — событие огромной важности, это милость Божия нашей земле, нашему народу, являющаяся новой возможностью через таинство покаяния очистить свою душу за те поругания, которым подверглась вера православная в ушедшем столетии. Ныне саратовские христиане, с верою и надеждой в молитвах обращающиеся к прославленным подвижникам, приобрели неустанных ходатаев и надежных защитников пред Престолом Господа нашего Иисуса Христа. Явление каждого святого — высокоторжественный и радостный праздник, который должен пробуждать наши сердца от спячки греховной в боголюбивую жизнь, для которой создал нас Сущий.
22 октября 1882 года в Саратове в семье преподавателя русского языка и словесности Саратовского реального училища Василия Васильевича Косолапова и его супруги Веры Гавриловны родился сын, названный во Святом Крещении Николаем. Отец его Василий Васильевич Косолапов (род. 15 января 1851 года) происходил из купеческой семьи и женат был на дочери дворянина Вере Гавриловне Наватиной. Он окончил историко-филологический факультет Императорского Казанского университета со званием действительного студента. Приказом попечителя Казанского учебного округа он был определен преподавателем русского языка в Пензенскую гимназию с 18 сентября 1872 года, преподавал латинский язык с 1 октября 1872 года по 1 августа 1874 года.
7 сентября 1875 года Василий Васильевич был перемещен в Саратовское реальное училище преподавателем русского языка, словесности и логики, и вскоре утвержден в должности классного наставника и библиотекаря. 18 сентября 1884 года за выслугу лет произведен в статские советники. Приказом попечителя Казанского учебного округа от 1 августа 1886 года перемещен на ту же должность в Саратовскую первую мужскую гимназию. С 22 июня по 7 августа 1900 года исправлял должность директора гимназии. Имел ордена: Св. Владимира 4 степени, Св. Анны 2 и 3 степеней, Св. Станислава 2 и 3 степеней и серебряную медаль в память императора Александра III.
Жили Косолаповы в собственном доме в Саратове на ул. Большой Кострижной (ныне ул. Сакко и Ванцетти). К моменту рождения Николая, в семье было 3 ребенка: сыновья — Василий (род. 4 мая 1877 г.), Федор (род. 17 октября 1878 г.) и дочь — Елизавета (род. 15 января 1880 г.). Еще двое родились позднее: Георгий (род. 26 апреля 1884 г.) и Дарья (род. 15 декабря 1889 г.). Сын Василий учился в Императорском Юрьевском университете, Федор — в Императорском Казанском университете[1].
Воспитанный в благочестивой и образованной семье заслуженного деятеля саратовского просвещения, Николай с детства желал посвятить свою жизнь служению Всевышнему — это одно из многих убедительных свидетельств того, как на рубеже двух эпох размыкались сословные границы русского православного духовенства, и российская интеллигенция начинала нелегкий путь возвращения в Церковь.
Безусловно огромное влияние на Николая Васильевича оказала личность святого священномученика Гермогена (Долганёва; † 1918, память 16(29) июня), хиротонисанного во епископа Вольского, викария Саратовской епархии 14 января 1901 года. Его неординарная личность святителя-апологета Православия в сочетании с ревностной и благочестивой жизнью особенно ярко проявилась во время служения Владыки на Вольской и, позднее, Саратовской кафедрах.
После окончания Саратовской первой мужской гимназии, Николай, по благословению своего духовного отца — епископа Гермогена, в 1902 году отправился поступать в Санкт-Петербургскую Духовную Академию. В столице жила его старшая сестра Елизавета с мужем, однако он, решив жить отдельно, поселился в самом центре города на Невском проспекте в доме № 162, квартире № 21.
В Государственном архиве Саратовской области сохранились письма этого периода (с 1902 по 1905 год) Николая и его отца Василия Васильевича к епископу Саратовскому Гермогену (Долганёву), укрепившему в свое время Николая в стремлении принять монашество и поддержавшего его при поступлении в СПбДА, которые ныне публикуются впервые (ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганеву)).
* * *
«Петербург. 1.05.1902 г.
Ваше Преосвященство!
Много раз благодарю Вас за то, что благодаря Вашему содействию и Вашему участию ко мне, я наконец приехал в Петербург.
С домом и моими родными, несмотря на их печаль, я расстался с легким сердцем, мне казалось, что спиною у меня выросли крылья, которые принесут меня туда, в то место, куда давно тянуло меня. Но на первое время я немного печалился и вот по какой причине: Иван Саввич Пальмов[2], к которому Вы дали мне письмо, уехал заграницу на все лето. Что теперь мне делать с письмом? Вчера я был у Пр[еосвященного] Сергия Страгородского, епископа Ямбургского, викария Санкт-Петербургской епархии, ректора СПбДА, впоследствии — Святейший Патриарх Московский и всея Руси[3]]. Он принял меня ласково, обо всем расспросил и просил придти к нему сегодня вечером. Я передал ему Ваш поклон. Он спросил меня о свидетельстве моей благонадежности и моих документах. Потом сказал, что нужно подать прошение в Св[ятейший] Синод, чтобы он разрешил мне держать экзамен. Дело теперь заключается в том, что я теперь не знаю к кому из студентов мне обратиться за более подробными сведениями. Пр[еосвященного] Сергий говорит, что из Тифлисской семинарии только один студент (фамилию я позабыл), но сегодня, я думаю, он постарается выпутать меня из трудного положения. Еще мне кажется то, что Пр[еосвященный] Сергий не совсем доверчиво относится ко мне, так как, действительно, я совсем ему незнаком и нельзя человеку понравиться сразу. Не знаю, что будет дальше; но мне кажется, что пр[еосвященный] Сергий отнесся бы ко мне более доверчиво, если бы у него было от Вас письмо обо мне. Я не смею просить Вас об этом, и пожалуйста, если Вы найдете это неуместным, не затрудняйте себя и не пишите ему обо мне.
Устроился я прекрасно, нашел светлую комнату со столом и вполне уверен, что здесь дело подготовки пойдет у меня успешнее, нежели в Саратове, только бы не оставил меня Бог Своею милостью и благодатию и Вы не позабывали бы обо мне, поддерживали бы меня в часы скорби и печали.
Простите и благословите уважающего и любящего Вас Н. Косолапова.
P.S. Надеюсь еще раз, что Вы не будете меня забывать в своих молитвах и писать ко мне.
Адрес: Невский проспект, дом № 162, кв. № 21. Николаю Васильевичу Косолапову[4]».
«Петербург. 28.06.1902 г.
Ваше Преосвященство!
Простите мне, что я своим письмом буду отнимать у Вас время. Но мне больше не с кем поговорить от сердца к сердцу, как только с Вами. Вот уже два месяца, как я занимаюсь и живу самостоятельно. Занятия мои идут, слава Богу, хорошо; только иногда, когда утомляешься, приходится немного давать себе отдых; заниматься приходится много и трудновато, в особенности по св. Писанию; но вместе с тем я не теряю надежды и уповаю на Бога, что труды мои не пропадут; если же мне не удастся попасть в Дух[овную] Ак[адемию], то еще с большей надеждой, верой и упованием на Бога я буду стремиться к этой цели. Мое положение теперь похоже на положение Иудеев в Аравийской пустыне; с одной стороны, подобно тому, как Иудеев влекли народ в Египет котлы и мяса, так и мое тело влекет меня в Саратов, душа же стремится туда, в область духовного и святого, как и Иудеи стремились в обетованную землю. Теперь я увлекаюсь проповедями Антония, еп[ископа] Волынского[5]; чудные проповеди, в особенности те, которые обращены к юному поколению; какое знание юного сердца, его стремлений и надежд; сколько у него любви к своим духовным детям и какие светлые взгляды он проводит в жизни. Также хороши его слова к постригающимся в монашество. При посвящении Климента в еп[ископа] Уфимского, Антоний (тот же) сказал очень хорошую речь — она мне очень понравилась.
В Петерб[урге] я чувствую себя отлично; в нравственном уже отношении куда лучше, чем дома. Здесь меня никто не стесняет; я могу и помолиться как след; только теперь я узнал какое благотворное влияние имеет молитва на человека; как хорошо делается, когда из глаз брызнут слезы и когда почувствуешь всю свою греховность и немощь; мне кажется, что слезы это — роса, которую дает Господь для освящения и очищения человека от грехов. Кажется Потапенко сказал, что «слезы — литургия сердца» — как это сходно с тем, когда испытываешь такое состояние; я молю Бога о том, чтобы еще можно было проливать слезы за молитвой. Когда чувствуешь себя одиноким и непонятым людьми — первое дело горячая молитва к Богу, а кто с Богом, как может быть он одинок!
Простите мне, что я так размечтался. Я знаю, что Вам некогда отвечать на мои письма, но все-таки надеюсь что Вы осчастливите меня, сделаете для меня праздник, если хоть несколько строк мне напишите. Я Вам позабыл написать, что меня освободили от древних языков — все будет не так трудно. Мне очень жалко, что я не застал Ив[ана] Савв[ича] в Петербурге.
Ну, простите меня и благословите
Любящий и уважающий Вас Н. Косолапов
P.S. Получили ли мое первое письмо?[6]»
«Петербург. 5.09.1902 г.
Ваше Преосвященство!
Простите мне, что я так долго не мог поблагодарить Вас за Ваше письмо к ректору. Экзамены и ожидание моей участи отнимали у меня время. Экзамены все я выдержал — нет ни одного неудовлетворительного бала, и между тем меня не приняли. Для меня это было очень неожиданно, и сначала я повесил голову; но я верю, что Бог меня не оставит и что, если и не поступил в нынешнем году в Академию, то поступлю в будущем; может быть это будет лучше для меня. Причина почему меня не приняли та, что принимали очень строго; у меня не хватает до31/2 конкурсный бал — 1/12, и я остался за флагом. Но все-таки у меня остается надежда поступить в нынешнем году; ректор хочет хлопотать за меня у митрополита [Петербургского Антония (Вадковского)], так как у меня все удовлетворительные балы. Меня только огорчает то, что я выдержал все экзамены и выдержал лучше многих семинаристов и все-таки не принят. Пусть что будет, но я никогда не отступлю от своих взглядов на жизнь и не потеряю свою веру в Бога, Который мне помог пройти огромный курс и выдержать экзамены. Во время экзаменов я жил в Академии. Мне так все там нравится, так там все просто, что готов век прожить под кровом этой alma mater. Если мне не удастся попасть в этом году, то одно мне горько, что я лишний год буду обременять собой родителей.
С папой мы расстались очень хорошо; теперь я вижу, что он меня очень любит. У него за последнее время столько накопилось разного горя, что не знаю, как он переживет все, если не обратится за утешением к Богу.
Участь моя, вероятно, решится числа 15-го; до этого времени я буду жить у сестры, что мне не особенно приятно, так как она с мужем люди совсем другого характера.
Не забывайте в Ваших молитвах любящего и уважающего Вас Н. Косолапова[7]».
«Петербург. 4.11.1902 г.
Ваше Преосвященство!
Простите меня, что я до сих пор не собрался Вам написать и поделиться с Вами моими мыслями и впечатлениями.
Живется мне очень хорошо, так что всегда буду благодарить Бога и Вас за то, что теперь в Академии, где я нашел себе утешение и покой духовный. Только за последнее время у меня открылся ревматизм, и я уже более двух неделей нахожусь в больнице; думаю, что, милостью Божией, пройдет эта болезнь, и все будет хорошо. Завтра подаю первое сочинение: «значение самовоспитания для убеждения в истинности христианства». Тема хорошая и как раз подходит под мое настроение. Пришлось много почитать, в том числе и сочинения еп[ископа] Феофана [Затворника], которого Вы мне давали читать. Сочинение у меня вышло в четыре листа; проверять будет о. Евгений Аквилонов[8]; не знаю, как он оценит мое сочинение. Завтра нам дадут второе сочинение, которое нужно будет подать к 16-му декабрю.
Хотя я соскучился о Вас и о родителях, но все-таки думаю, что на Рождество мне не придется приехать, так как нужно позаняться серьезно.
Я очень привязался к нашему владыке — он такой добрый и милый. Сегодня он был в больнице и меня также видел.
8-го числа у нас будет служить митрополит; мне вероятно не придется поглядеть на него.
В сентябре у нас постригали двух студентов с третьего курса; владыка сказал хорошую речь к вновьпостриженным. К нам поступили два студента, окончившие курс Петербургского Университета; я с ними сошелся, так как они очень хорошие и умные, вероятно постригутся в монахи. Мысль о монашестве меня не оставляет, напротив, я все более и более убеждаюсь, что эта дорога будет соответствовать моим стремлениям и вообще моему характеру. Я также подружился с моим однокурсником с о. Василием, диаконом; он очень милый и симпатичный человек свиду очень веселый, но на самом деле очень несчастный. Он уже пять лет как овдовел; жил с женой только четыре месяца, и теперь без слез не может вспоминать о жене. Мы с ним часто беседуем по душе, что для меня также большое подспорье.
Когда выздоровею, то стану говорить проповеди в коллежском доме Александра III, что недалеко от Академии. Был как-то у Вашего брата, но не дозвонился; как выйду из больницы, то непременно еще схожу.
Да хранит Господь Ваше здоровье во спасение Вашей паствы.
Не забывайте в молитвах Ваших любящего и глубокоуважающего Вас Н. Косолапова[9]».
«Петербург. 1.12.1902 г.
Ваше Преосвященство!
Не знаю, получили ли Вы мое письмо, я его посылал не заказным, так как по болезни не мог сходить на почту. Недавно приезжала ко мне мама, и мы были с ней в клинике — советовались о моей больной ноге. Проф[ессор] Турнер[10] нашел у меня искривление позвоночного столба — вот до чего досиделся; он это объясняет тем, что я слишком много занимался (не теперь, а летом). Неправильность в хребте повлекла за собой ненормальное положение нервов левой ноги, отчего и происходила вся болезнь. Теперь мне делают массаж спины и левой ноги; дело теперь, кажется, идет на поправку; стоять за богослужением теперь могу, но все-таки еще устаю.
Проф. мне запретил занимается, но я все-таки понемногу занимаюсь, так как скоро нужно подавать семестровое сочинение: «Вавилоняне как колыбель общечеловеческой культуры». Теперь я выхожу гулять и чувствую себя гораздо лучше, так как пользуюсь воздухом. Писал о своей болезни о. Иоанну Кронштадтскому [† 1908, память 20 декабря] и верю, что его молитва помогает мне.
Мне очень совестно, что я до сих пор не побывал у Вашего брата, но что ж поделаешь — не мог вырваться.
Я с нетерпением жду, когда мне повидаться с Вами и поговорить; на Рождество едва ли я приеду, так как за время болезни я многое упустил и мне придется нагнать своих товарищей.
Болезнь не позволила мне заняться также и проповедничеством; но теперь я начну проповеди в Коллежском доме Александра II, не знаю еще только на какую тему говорить; думаю, что всего лучше заняться объяснением евангельских чтений. Я хотел у Вас просить об этом совета, но, зная, что у Вас столько дела и что Вам так дорого время, не смею утруждать Вас — увидимся, тогда поговорим обо всем. Владыко несколько раз навещал меня в больнице и скорбел, что нога меня связала и что я не могу прислуживать во время богослужения.
Маме с папой я подарил по Евангелию, когда мама приезжала в Петербург. Хорошо, что профессор не сказал маме, что у меня искривление хребта, а то она стала бы очень беспокоиться. Пусть она об этом не знает, тем более, что это массажем скоро может вылечиться.
Я совершенно сжился с Академией и домой меня почти не тянет — так здесь спокойно и хорошо; после всех тех волнений, которые пережил я дома, мне кажется Академия тихим пристанищем и успокоением для моей души.
Да даст Вам, Владыко, Бог здоровье и силы на Ваш нелегкий труд и радость успеха в деле спасения своих ближних.
Помолитесь о любящем и глубокоуважающем Вас Вашем Н. Косолапове[11]».
Многочисленные учебные занятия в Академии сделали письма Николая Косолапова более редкими. Следующее он отправил 2 апреля 1903 года, вскоре после Святой Пасхи и приурочено оно было к перемещению Владыки Гермогена на Саратовскую кафедру (21 марта 1903 года) с титулом Саратовский и Царицынский.
«Петербург. 2.04.1903 г.
Христос Воскресе!
Дорогой Владыко! Сердечно поздравляю Вас с великим праздником и с Вашим назначением в сан старейшего архипастыря в наш родной город. Радуюсь этому событию и благодарю Бога за него, что Ваше назначение, как мне кажется, было поистине избранием Вас самою Вашей паствой. Ваша простота, любовь и доступность каждому, жаждущему слова утешения и назидания, сделали то, что на Вас стали смотреть иначе и другими глазами, как смотрели на Ваших некоторых предшественников и поэтому Вы сразу приобрели особенное уважение и любовь не только среди простого народа, у которого так чутко сердце до всего хорошего, но и среди образованного класса — интеллигенции. Итак Вы избраны голосом Вашей паствы, голосом народа, а глас народа — глас Божий. Этому-то я особенно и радуюсь. Дай Вам Бог побольше сил духовных и телесных для Вашего трудного подвига; пусть Бог пошлет Ваш хорошего помощника в Вашем деле, чтобы он был всегда с Вами солидарен, понимал Ваши стремления и осуществлял их. Прошу Ваших молитв и благословения.
Любящий и глубокоуважающий Вас Н. Косолапов[12]».
21 декабря 1903 года Николай поздравляет Владыку Гермогена с назначением викарным епископом Владыки Палладия (Добронравова; † 1922) и сообщает также об общении с братом Владыки Гермогена — протоиереем Ефремом Долганёвым, служившем в Санкт-Петербургской епархии. Позднее св. Ефрем мученически скончался в Тобольске, незадолго до смерти епископа Гермогена[13], и вместе в ним был прославлен для общецерковного почитания в лике святых на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13–16 августа 2000 г.
«С. Петербург. 21.12.1903 г.
Дорогой Владыко! Сердчено поздравляю Вас с Рождеством Христовым и наступающим новым годом. Также поздравляю Вас и с новым помощником и делателем на ниве Божией — преосв[ященным] Палладием. Теперь Вам не будет так трудно управлять и с кипами бумаг и вообще с управлением епархией.
Мне жалко, что не придется повидать Вас на праздники, но все-таки здесь я чувствую себя лучше, чем у наших дома.
Преосвященный Сергий что-то ничего не говорит мне о моем постриге — верно придется ждать до осени. Летом мне очень бы хотелось пожить у Вас в скиту — не знаю только придется ли.
На днях приезжал в Петербург преосвященный Антоний, мне он очень понравился.
Был недавно у о. Ефрема. Он много трудится: читает беседы в Соляном городке, а также участвует в одном религиозном обществе. На праздниках побываю у него вместе с папой.
Да сохранит Вас Господь Бог на благо паствы Вашей!
Любящий и глубокоуважающий Вас Н. Косолапов[14]».
В следующем письме упоминается близкое общение автора с ректором СПбДА епископом Сергием (Страгородским). Один из учеников Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского) по Петербургской Академии архиепископ Львовский и Тернопольский Фотий (Тапиро; † 1952 г.) вспоминал: «Каждый вечер, после ужина в академической церкви в присутствии преосвященного ректора владыки Сергия прочитывались молитвы на сон грядущий. После этого владыку окружала тесная семья студентов, и он долго и любовно беседовал с ними, назидая, научая, наставляя простыми и понятными словами, предупреждая юношей от увлечений и соблазнов столичного города, убеждая не сходить с церковного пути и беззаветно отдать себя на служение Церкви православной и родному народу. Студенты ценили эти отеческие беседы своего ректора и платили нелицемерной преданностью и любовью»[15]. Ярким впечатлением академической жизни Николая Косолапова была и личность инспектора Академии иеромонаха Феофана (Быстрова; † 1940), впоследствии архиепископа Полтавского и Переяславского.
«С. Петербург. 15.02.1904 г.
Дорогой Владыко!
Наконец-то я собрался опять Вам написать. Я думаю, Вы получили мое поздравление к Рождеству?
Меня огорчают слухи, что Вы все прихварываете.
На Рождество, как Вы уже вероятно знаете, папа приезжает ко мне. Мы хорошо провели с ним время. Только при проводах он страшно плакал и убивался; может быть потому, что преосв[ященный] Сергий не сказал ему ничего определенного насчет моего пострига, и папа думал, что в последний раз видит меня светским. Я же думаю, что преосв[ященный] Сергий похлопочет о мне, и пострижение состоится весною, после экзаменов.
Хотя я и свыкся с мыслью о монашестве, но иногда на меня находит некоторое опасение и вот какого рода. Мне было бы страшно тяжело, если бы в будущей своей жизни и деятельности я не нашел среди окружавших меня лиц сочувствия и участия к моим стремлениям. Этого, повторяю, я страшно боюсь. Не хочется остаться одному со своими думами и стремлениями; тяжело человеку, когда его не понимают или не хотят понять. Подобное состояние я уже испытал перед поступлением моим в Академию; из этого состояния я вышел только благодаря Вам, Ваше Преосвященство. И я надеюсь и молю Бога, что Вы и в будущей моей жизни не оставите меня без Вашего руководства и участия; это так необходимо для начинающего жизнь инока.
В Академии у нас жизнь идет по старому: мерно и спокойно. Студенты теперь увлекаются политикой, и она поглощает много времени: чтение газет и разговоры. Часто бываю у преосв[ященного] Сергия; у него собираются обыкновенно все монашествующие и вместе коротают время после ужина до 11 часов.
Чем больше я присматриваюсь к о. Феофану, тем более убеждаюсь, что он совершенно необыкновенный человек. Года два тому назад кончил курс у нас иером[онах] Макарий, теперь преподаватель Холмской семинарии. До монашества он был человек ни во что неверовавший, разгульный и одним словом ведший нехорошую жизнь. Вследствие неизвестных мне причин, он подал прошение об увольнении его из Академии, но преосв[ященный] Сергий прошение это не принял и отослал о. Макария, тогда еще Розанова, к о. Феофану для вразумления. Розанов стал говорить инспектору, что он ни во что не верит и все отвергает. Указывая на икону с горящей лампадой, Розанов сказал о. Феофану, что уверует в Бога, если лампада потухнет. Лампада вдруг погасла. Через некоторое время было пострижение Розанова. Он жил у о. Феофана, и теперь от прежнего Розанова ничего не осталось, сделался другой о. Феофан — о. Макарий.
Да сохранит Вас Господь Бог и даст Вам здоровья и сил на Ваше трудное служение. Психологическое общество очень благодарно Вам за Ваш дар. Не забывайте в Ваших молитвах грешного и сердечно любящего Вас Н. Косолапова[16]».
«С. Петербург. 24.03.1904 г.
Ваше Преосвященство, дорогой Владыко! Приветствую Вас с праздником: Христос Воскресе!
Вот уже проходит учебный год, и скоро я опять буду в Саратове. Желание мое принять монашество на втором курсе не осуществится, потому что митрополит не благословил: владыко Сергий просил его о мне; итак придется ждать до осени.
Любящий и глубокоуважающий Вас грешный Н. Косолапов[17]».
«С.-Петербург. 5.01.1905 г.
Ваше Преосвященство, глубокоуважемый и дорогой Владыко!
В субботу мое пострижение: прошу Ваших молитв и благословения.
Если к Ваш обратятся родные, то покорнейше прошу Вас не оставить их без утешения; в особенности, мать: она, кажется, до сих пор не может помириться с мыслью, что я буду монахом.
Еще раз прошу Ваших архипастырских молитв и благословения; также прошу молитв Вашего батюшки — Его Высокопреподобия[18] и о. Гавриила[19].
Прошу прощения глубокоуважающий и любящий Вас Н. Косолапов[20]».
Это последнее, сохранившееся в архиве святого Гермогена, письмо Николая Косолапова. 8 января 1905 г. он принял иноческий постриг с именем Герман. Вскоре был возведен в сан иеродиакона. В следующем 1906 году закончил Санкт-Петербургскую Духовную Академию двадцать девятым по списку, в сане иеромонаха со званием кандидата богословия[21].
Первым местом его служения стала должность помощника смотрителя Сарапульского духовного училища Вятской губернии[22]. В 1907 году он был переведен в родную Саратовскую епархию и стал исполнять ту же должность в Камышинском духовном училище Саратовской губернии.[23]
13 марта 1908 года назначен смотрителем Петровского духовного училища и ежегодно, вплоть до 1910 года, упоминается в списке лиц, служащих в Петровском духовном училище.[24]
О крепкой связи семьи Косолаповых с Владыкой Гермогеном свидетельствуют два письма к нему отца иеромонаха Германа Василия Васильевича Косолапова. В одном из них (от 18 января 1905 года) он сообщает о посылке выписок из книги Островского «Кузьма Минин Сухорук» и о готовности подготовить соответствующие выписки из произведений других русских писателей. Известно, что незадолго до своего увольнения от управления епархией в 1912 году, Владыка Гермоген готовил прошение в Синод с требованием соборного осуждения еретического и языческого творчества ряда русских писателей, таких как Леонид Андреев, Василий Протопопов, Василий Розанов, Дмитрий Мережковский, Максим Горький и др. На миссионерском съезде в Казани он настойчиво требовал отлучения от церкви Мережковского, Розанова, Леонида Андреева и других.
В Государственном архиве Саратовской области в фонде епископа Гермогена сохранился черновик анализа художественной литературы русских писателей[25]. Судя по имеющимся данным, в этой работе Владыке помогал В. В. Косолапов. Во втором письме (24 марта 1908 года) он пишет: «Приношу Вам мою глубокую благодарность за перевод сына из Камышина в Петровск. Для меня лично перевод этот важен в том отношении, что сын в Петровске будет поставлен в лучшие гигиенические условия, а это особенно важно для его не особенно крепкой организации. Я вполне надеюсь, что сын мой вполне оправдает Ваше доверие к нему и не даст учебному заведению, вверенному ему Вашим Преосвященством, снизойти с занимаемого им положения. Если Г. Попечитель Казанского учебного округа сдержит свое обещание и переведет меня в г. Петровск, то сын мой найдет во мне отличного помощника и советчика. Прошу молитв и благословения Вашего Преосвященства и остаюсь глубоко преданный и благодарный В. Косолапов»[26]. Известно, что еще 28 августа 1907 года он был командирован в г. Петровск для исполнения обязанностей директора частного реального училища и оставался там до 1 сентября 1907 года, однако, был вскоре возвращен в Саратов.
Прослужив в Петровске три года, о. Герман был возведен в сан архимандрита и 28 (по данным митрополита Мануила (Лемешевского) — 26[27]) июля 1911 года переведен в Обоянское духовное училище Курской губернии[28], с 1 февраля 1913 года — смотритель Курского духовного училища.
30 (по данным митрополита Мануила (Лемешевского) — 26) апреля 1916 года назначен ректором Владимирской духовной семинарии, которую возглавлял до ее упразднения[29]. Правящим Владимирским Архиереем был печально известный архиепископ Алексий (Дородницын), впоследствии глава Церковной Рады Украины[30], литургику и гомилетику в ней преподавал в 1913–1918 гг. иеромонах Афанасий (Сахаров)[31], будущий епископ Ковровский.
11 (24) декабря 1917 года Совнарком издает декрет о передаче всех церковных школ в Комиссариат просвещения. Это означало фактическое закрытие всех семинарий, академий, духовных училищ.
На место скоропостижно скончавшегося епископа Вольского Иннокентия (Кременского; † 27 декабря 1917 года) по представлению Епископа Саратовского и Царицынского Досифея (Протопопова; † 1942) был назначен архимандрит Герман[32].
17 января 1918 года он был наречен епископом Вольским, викарием Саратовской епархии, и хиротонисан в Вольске 11(24) февраля 1918 года Саратовским епископом Досифеем (Протопоповым, † 1942), Петровским викарным епископом Дамианом (Говоровым, † 1936) и Уральским епископом Тихоном (Оболенским, † 1926).
Вот как позднее характеризовали жители Вольска служение Владыки Германа на своей кафедре: «У него была всегда одна дорога — в храм, где он совершал богослужения для верующих и в своих проповедях излагал только чистыя истины Христова учения, призывая всех к миру, любви, осуществлению в жизни правды Божией, смирению, терпению и прочим христианским добродетелям. Все это было вполне естественно, так как и сам Епископ Герман представляет образец архиерея кроткого, тихого, глубоковерующего. По этой причине и служение его производило всегда на всех глубоко умиротворяющее влияние. При всех изменениях условий своего материального положения, связанных с преобразованием социальной жизни по принципам Советской власти, он не проявлял не только раздражения, но и недовольства. Перестали, например, отпускать ему лошадей городских, он по-прежнему, неопустительно ходит пешком к богослужению с прежним благодушным настроением; прекратили выдачу ассигнованных городом на его содержание денежных средств, он не протестует; когда, после белоармейского мятежа, пошли самые невероятные слухи о жестоких намерениях по отношению к гражданам вступающих в город красноармейцев, он безвыходно остается в городе, непрерывно служит в храме, всех утешает, ободряет, рассеивая неизвестно кем пущенные дикие слухи; когда красноармейцы пришли к нему с обыском, не обнаружившим ничего в его квартире предосудительного, он угощал производивших обыск своим обедом и получил разрешение производить в крестовой церкви колокольный звон к богослужению, хотя в то время для других церквей это не допускалось»[33].
Но епископские труды владыки Германа продолжались очень недолго. С 18 июля по 7 сентября он, приехав в Саратов, временно замещал Правящего Саратовского епископа Досифея, отбывшего на заседание Всероссийского Церковного Собора. В этот период произошло событие, повлекшее арест святителя Германа и, впоследствии, его убийство безбожной властью. В начале августа 1918 года в Саратове было получено сообщение о казни богоборцами в ночь на 17 июля 1918 года семьи последнего Российского Императора. 4 августа настоятель саратовского Свято-Серафимовского храма священник Михаил Платонов, совершил молитвенное поминовение убиенного Помазанника Божия и сказал слово о гонениях на веру. 24 августа о. Михаил был арестован Районным Штабом Революционной Охраны[34]. Епархиальный Совет во главе со своим председателем протоиереем Алексием Хитровым с благословения епископа Германа до выяснения обстоятельств ареста постановил временно прекратить совершение богослужений в Серафимовском храме[35].
В сентябре 1918 года в Саратов прибыл Председатель Реввоенсовета РСФСР Л. Д. Троцкий, который дал указание Председателю Саратовского губисполкома В. П. Антонову-Саратовскому «подорвать влияние Церкви». Последний приказал арестовать епископа Германа и весь Епархиальный совет и провести над ними показательный судебный процесс. По обвинению «инсценировке запрещения богослужения советской властью» и в подстрекательстве к выступлениям против советской власти 16 сент. 1918 года были арестованы Владыка Герман и члены Епархиального совета.
После показательного процесса, проведенного в Большом зале саратовской консерватории, 6 октября 1918 года епископ Герман был приговорен к 15 годам лишения свободы с привлечением к выполнению принудительных работ, священник Михаил Платонов к высшей мере наказания — расстрелу, протоиерей Алексий Хитров к 15 годам лишения свободы с привлечением к выполнению принудительных работ. Все обвинения они отрицали. Вполне вероятно, что это был первый в России публичный процесс над духовенством Русской Православной Церкви (в фондах Саратовского областного музея краеведения сохранилась большого формата фотография, сделанная, вероятно, в самом начале заседания суда, т.е. в 10 часов 5 октября 1918 года, с балкона в Большом зале Саратовской консерватории, в котором проходило заседание[36]). На приговор была подана кассация. Около 10 тысяч верующих Саратова и Вольска подписались под прошением об освобождении Владыки Германа и других арестованных священнослужителей.
Определением Кассационного отдела при ВЦИК от 5 декабря 1918 года из-за нарушений делопроизводства, приговор был отменен и дело направлено на новое рассмотрение в Саратовский ревтрибунал. Определением распорядительного заседания Саратовского ревтрибунала от 20 декабря 1918 года к епископу Герману был применен акт амнистии и из-под стражи он был освобожден. По приговору этого же ревтрибунала от 9 января 1919 года за то же деяние епископ Герман был повторно осужден к лишению свободы сроком на 15 лет с привлечением к принудительным работам, священник Михаил Платонов осужден к тюремному заключению на 20 лет с применением общественных работ, протоиерей Алексий Хитров осужден к условному заключению в тюрьму на десять лет. Определением распорядительного заседания этого же трибунала от 2 апреля 1919 года на основании акта амнистии епископ Герман досрочно был освобожден от наказания и ему удалось даже выехать к своей пастве в Вольск, но определением Кассационного отдела при ВЦИК от 5 мая 1919 года было отменено определение от 2 апреля 1919 года и приговор оставлен без изменения – Владыка был снова арестован. Новомученикам не суждено уже было покинуть тюрьму: После покушения на В. И. Ульянова (Ленина) и наступления войск Деникина постановлением Саратовской губернской чрезвычайной комиссии, заседавшей 8 октября 1919 года, они были приговорены к расстрелу «за антисоветскую агитацию и как непримиримые враги рабоче-крестьянской власти». По преданию, когда узники узнали о готовящемся расстреле, священнослужители во главе с Архиереем совершили в стенах саратовской тюрьмы отпевание самих себя и своих соузников-мирян. Владыка Герман был казнен вместе с протоиерем Андреем Шанским (бывшим секретарем канцелярии сщмч. Гермогена (Долганева)), священником Михаилом Платоновым и 10 мирянами в ночь на 10 октября 1919 года на окраине саратовского Воскресенского кладбища. Почитание этих страдальцев как мучеников началось практически сразу после их гибели. Братская могила была отмечена крестом из рельсов. Впоследствии верующие саратовцы почитали это место как «могилу пяти убиенных» – по числу погребенных священнослужителей, но только в 1998 г. имена казненных были установлены.
Авторы выражают признательность за работу, проведенную в Государственном архиве Саратовской области, Ольге Константиновне Пудовочкиной.
[1] Сведения о преподавателях Саратовского реального училища за 1877 г. ГАСО. Ф. 377. Оп. 1. Д. 61. Л. 12, 14; Формулярный список о службе преподавателя русского языка и словесности Саратовской первой гимназии, статского советника Василия Васильевича Косолапова за 1897 г. ГАСО. Ф. 248. Оп. 1. Д. 553. Л. 1–11.
[2] Пальмов Иван Саввич (1855–1920, Петербург), историк церкви, славяновед, доктор церковной истории (1904), академик Российской Академии наук (1916; член-корреспондент Петербургской Академии наук с 1913). Окончил Петербургской духовную академию (1880), в 1884–1918 занимал там же кафедру истории славянских церквей. Член совета (с 1889) и председатель издательской комиссии Славянского благотворительного общества. Автор около 30 работ по истории западно-славянских церквей и духовного образования. Жил на Невском проспекте, 182. Похоронен на Никольском кладбище. http://www.enc.lfond.spb.ru/persarticle.php?kod=541
[3] Рукоположен 25.02.1901 г.; с 6.10.1905 г. архиепископ Финляндский и Выборгский.
[4] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 1, 1об., 2, 2об.
[5] Митрополит Антоний (в миру Алексей Павлович Храповицкий; 1863–1936) с 1902 по 1912 год был архиепископом Волынским и Житомирским. После того, как он покинул Россию в 1920 году, архипастырь был до 1922 года Председателем Высшего Церковного управления заграницей, а после его упразднения — Председателем Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви.
[6] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 3–6.
[7] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 7–8об.
[8] Евгений Петрович Аквилонов (1861–1911), русский духовный писатель, профессор Санкт-Петербургской духовной академии; с 1910 протопресвитер военного и морского духовенства. Основное сочинение: «Церковь. Научные определения Церкви и апостольское учение о Ней как о Теле Христовом».
[9] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 9–10об.
[10] Генрих Иванович Турнер (1858-1941) российский врач, один из основоположников отечественной ортопедии, заслуженный деятель науки России (1927). Организатор и руководитель (с 1900) первой в России кафедры и клиники ортопедии. Организовав в 1900 г. первые в России кафедру и клинику ортопедии, Г. И. Турнер заложил научные и клинические основы этой важнейшей отрасли хирургии, создал отечественную школу ортопедов и до конца своих дней — почти полвека — являлся ее бессменным руководителем. Перу Г. И. Турнера принадлежит более 200 научных работ. Ученый широко известен в нашей стране и за рубежом как большой знаток и специалист своего дела, прекрасный педагог, чуткий, вдумчивый клиницист, организатор и общественный деятель огромного размаха.
[11] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 11–12об.
[12] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 13–14.
[13] См.: Священномученик Гермоген, епископ Тобольский и Сибирский, протоиерей Ефим Долганов, священники Михаил Макаров, Петр Карелин, мирянин Константин Минятов // Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 2. Тверь, 1996. С. 154–175.
[14] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 15–15об.
[15] Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947. С. 213.
[16] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 16–17об.
[17] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 18.
[18] Родной отец св. Гермогена, единоверческий священник Ефрем Долганёв, позже принял монашество с именем Иннокентий и последние годы жизни состоял насельником Саратовского Спасо-Преображенского монастыря, где и скончался в сане архимандрита в 1906 г.
[19] Вероятно, имеется в виду иеромонах Гавриил (окончивший духовную академию), бывший казначеем Саратовского Спасо-Преображенского монастыря с 1904 по 1907 год. См.: Дамиан (Говоров), епископ. История Спасо-Преображенского мужского монастыря в г. Саратове. Саратов, 1918. С. 23.
[20] Письма Н. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 19.
[21] http://www.petergen.com/bovkalo/duhov/spbda.html
[22] Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века. Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, Братство во Имя Всемилостивого Спаса http://kuz1.pstbi.ccas.ru/cgi-htm/db.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITcGZeu-yPq6r9XIs**
[23] Список лиц, служащих в Камышинском духовном училище» за 1907 год. ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 7373. Л. 11. Причем список за смотрителя училища подписал иеромонах Герман.
[24] О предоставлении в канцелярию Обер-прокурора Св. Синода сведений для отчета за 1911 год. ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 7535. Л. 9, 12.
[25] Анализ произведений. ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 83.
[26] Письма В. В. Косолапова к Епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 21–21об.
[27] Благотворительный фонд «Русское Православие» http://www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4164
[28] Двадцать восьмого июля 1911 года смотритель Обоянского училища иеромонах Дамиан (Воскресенский), будущий архиепископ Курский, был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Смоленской духовной семинарии. http://www.eparhia.kursk.ru/damian.htm.
[29] Митрополит Мануил в своем труде об архипастырях Русской Церкви утверждает, что после архимандрита Германа (Косолапова) ректором был назначен архимандрит Герман (Ряшенцев; †1937). Однако в данном случае владыка Мануил перепутал двух тезоименитых архимандритов, будущих новомучеников.
[30] Страницы истории России в летописи одного рода: (Автобиографические записки четырех поколений русских священников), 1814–1937. М.: Отчий дом, 2004.
[31] По кафедре гомилетики и соединенных с ней предметов (см.: РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 167.). Участник Священного Собора РПЦ 1917–1918 гг. В июне 1921 г. хиротонисан во епископа Ковровского, викария Владимирской епархии. Многократно арестовывался, ссылался в лагеря. Умер 15.10.1962. Канонизирован Собором РПЦ в 2000 г. См.: Молитва всех вас спасет. Материалы к жизнеописанию Святителя Афанасия, епископа Ковровского. М., 2000.
[32] Саратовские епархиальные ведомости. 1918. № 5–6. С. 79.
[33] ГАСО. Ф. Р.-507. Оп. 1. Д. 255. Л. 7–8.
[34] ГАСО. Ф. Р.-507. Оп. 1. Д. 255. Л. 268.
[35] ГАСО. Ф. Р.-507. Оп. 1. Д. 255. Л. 219.
[36] Саратовский областной музей краеведения. СМК 18093. «Суд над попами».
Период: - Помощник смотрителя, иеромонах.
Период: - Смотритель, иеромонах
Период: - Епископ Вольский, викарий Саратовской епархии