Игумения Анатолия (в миру Анна Ивановна Кистанова)^[1] родилась в 1867 году в крестьянской семье в с. Питерка Моршанской волости Новоузенского уезда Самарской губернии (сейчас это село — райцентр в Саратовской области).

Около 1875 года ее овдовевшая мать Мария (1835—?) и двое ее дочерей — Мария (1871—?), которая была на пять лет младше сестры, и Анна, стали насельницами Саратовского Крестовоздвиженского женского монастыря. Как вспоминала последняя: «с восьми лет я поступила в Саратовский монастырь, где я проводила свою моленную жизнь 45 лет».

По нашему предположению, в этой обители она жила до возраста 45-ти лет — до 1912 года.

В 1887 году в среди перечисления временно проживающих лиц в Клировой ведомости Саратовского Крестовоздвиженского женского монастыря имеются: Анна Кистанова 20 лет, Кистанова Марья 52, Кистанова Марья 16. Указано, что читать умеют и находятся в монастыре из крестьянского звания по удостоверениям сельского общества. Усердно проходят различные послушания, занимаясь рукоделием и частью черными работами.

По данным 1901 года монастырского списка также значатся временно проживающие лица: Кистанова Анна 32 года. Кистанова Мария 62 Кистанова Мария 27 (возрасты в этом списке указаны не вполне точно).

В 1911 году Анна приняла монашеский постриг с именем Анатолия. Известно, что ее мама была пострижена с именем София, сестра Мария — с именем Иувеналия.

В 1912 году по благословению игумении Антонии (Заборской; 1868–1942) мать Анатолия (Кистанова) была направлена в Пановский Свято-Троицкий женский монастырь, находившийся в сельце Пановка на берегу реки Хопер в Сердобском уезде Саратовской губернии.

Эта обитель расположенная в живописной местности на лесистом берегу реки Хопра была основана благочестивой сердобской купчихой П. Г. Поповой, община открыта в 1883 году, первая настоятельница общины — в тот же год принявшая постриг монахиня Арсения была также из насельниц Саратовского Крестовоздвиженского монастыря. В 1905 году Святейший Синод переименовал общину в общежительный монастырь, а настоятельницу возвел в сан игумении. Первоначально в обители был домовой храм, а в 1909 году епископом Вольским Досифеем (Протопоповым) был освящен построенный каменный трехпрестольный Свято-Троицкий храм, с приделами: в честь Иверской иконы Божией Матери, и второй — в честь свт. Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца; св. блгв. вел. кн. Александра Невского и прп. Стефана Савваита.

К 1912 году матери Арсении исполнился уже 81 год, в 1910 году она была пожалована крестом из Кабинета Его Величества и, приняв схиму с прежним именем, ушла на покой в 1912 году. Как позднее вспоминала матушка Анатолия (Кистанова), она была отправлена из Саратова «на помощь одной монашке», понятно, что речь здесь об игумении Арсении. На вопрос в чем заключалась помощь, матушка Анатолия поясняла: «моя помощь являлась в следующем — хозяйка болела, а я ей помогала в хозяйстве и проводила свою монашескую жизнь в Сердобском монастыре по 1929 год». Официально была с 1912 года исполняющей должность настоятельницы Свято-Троицкого Пановского женского монастыря, а позднее и настоятельницы общины вплоть до 1929 года.  

Судя по тому, что в Клировой ведомости Саратовского Крестовоздвиженского женского монастыря за 1917 год отсутствуют монахини София и Иувеналия (Кистановы), то возможно, что, если м. Софии на тот момент могло бы быть 82 года, то по крайней мере м. Иувеналия также отправилась с сестрой из саратовской обители в Пановский монастырь.

Матушка Анатолия официально была назначена игуменией обители, фактически так ее называли в документе следствия, это также подтверждает семейное предание.

Как пишет пензенский церковный краевед Сергей Владимирович Зелев в своей книге «Добро есть нам зде быти. История Православия на колышлейской земле»:

«схиигумения Арсения скончалась 12 июня 1915 года. <…> Со смертью м. Арсении монахиня Анатолия была возведена в сан игумении. Должность казначеи при них исполняла старица монахиня Магдалина… К 1912 году в обители состояло 10 мантийных монахинь и 133 послушницы. Священником с 1910 года служил о. Семен Григорьевич Тупикин».

В некрологе игумении Арсении описано состояние обители в 1915 году: «На площади монастыря возведено до двадцати жилых строений. Монастырь имеет небольшой участок земли – около 160 десятин с усадьбою – на котором ведет собственное полевое хозяйство.

Пановский монастырь, будучи вполне благоустроенным, не принадлежит, однако, к числу богатых монастырей и создает свое внешнее благополучие только общим трудом населяющих его сестер. Возделывая своими руками небольшой земельный участок, сестры монастыря много занимаются рукоделием в монастырских мастерских.

При монастыре есть церковная школа, где обучается до 20-ти девочек, которые и содержатся за счет монастыря – это, по преимуществу, девочки-сироты. Кроме того, за последнее время в монастыре нашли приют до 15 девочек, осиротевших в настоящую войну – дети воинов».

Также С. В. Зелев упоминает, что согласно документам Сердобской комиссии по отделению Церкви от государства за 1919 год: «Монахинь 190 из них нетрудоспособных 60, детей 15 и трудоспособных 115.»

Обитель закрыли в апреле 1924 года. Как пишут в своем исследовании о монастыре «Обитель в Пановке» В. Б. Аймурзаева и А. И. Мраморнов в главном храме был устроен ссыпной пункт. В 1928 году с храма были сняты колокола и вскоре он был взорван.

Пензенский церковный краевед Евгений Петрович Белохвостиков в 2004 году записал со слов бабушек, родившихся около 1914–1918 гг. и помнивших монастырь:

«Монастырь располагался северо-восточнее Пановки, на берегу Хопра. Монастырская кирпичная ограда тянулась почти до соседней Давыдовки. Церквей было две – старая, маленькая, и двенадцатиглавый собор, его строили двенадцать лет. Собор был такой высокий, что «как на крест смотреть станешь – фуражка слетала». Были и колокольня, и кладбище, на котором хоронили священников и монахинь. В монастырские храмы из Пановки ходили молиться в основном старики, молодежь к себе насельницы особо не пускали – те ходили в свою приходскую церковь в Давыдовку. Но если кто из молодых и заходил в обитель, не выгоняли, конечно. Был у монастыря и свой сад, монахини сами и косили, и молотили – выполняли все работы по хозяйству». А. В. Сачкова (1918 г.р.) вспоминала: «Как большой колокол уронили – прямо как человек застонал, о-о-о… Он ушел метра на три под землю… Одному палец оторвало: узел оторвался, и палец оторвало».

После разорения монастыря монахини во главе с настоятельницей Анатолией еще какое-то время жили в Пановке у местных жителей. Е. П. Белохвостиков пишет: «Возможно, храмы еще некоторое время после разгона монахинь оставались приходскими; в 1934 г., в любом случае, не действовали и они. До 1936 г. монастырские помещения использовались как склад, затем на короткое время здесь разместился дом инвалидов. А перед войной монастырский комплекс взорвали. Груды кирпичей растаскивали постепенно, что-то от них сохранилось до сих пор».

После закрытия обители, как зафиксировано в следственных документах, на вопрос о «проводимых ею мероприятиях», матушка отвечала так: «в церковь ходила молиться, потом переехала в город Саратов, когда нас разогнали с монастырем вместе, здесь я продолжала ходить в церковь». Таким образом, возможно, последние пановские монахини переехали тогда в Саратов вместе с ней.

Проживала матушка Анатолия в Саратове по адресу: ул. Малая Северная, 25, кв. 1 (сейчас это ул. Хвесина, дом не сохранился).

10 февраля 1938 года состоялся «допрос» некоего совслужащего-лжесвидетеля, который приписал матери Анатолии антисоветское высказывание. В тот же день был выписан ордер № 312 на производство обыска и ареста Анны Ивановны Кистановой и на следующий день она была арестована.

При заполнении анкеты арестованной спешащий сотрудник органов ошибся в первом же слове, записав фамилию как «Кистановская» — когда им было разбирать, как зовут зернышко, попавшее в жернова большого террора. Смиренно не стала возражать против неточности и матушка Анатолия, давно расставшаяся в монашеском постриге со своими прежними именем и фамилией.

14 февраля состоялся единственный допрос 71-летней монахини «без определенных занятий» и на нем она категорически отвергла обвинение: «антисоветские разговоры я не проводила».

Интересная деталь — производство следствия по этому делу было столь недостоверным, что обвинительное заключение — завершающий предварительное следствие процессуальный документ, который должен резюмировать весь следственный процесс был написан и подписан за день до допроса монахини — 13 февраля! В этом «документе» следователи уже вторично исказили фамилию матушки и утверждали, что:

«В IV отдел УГБ УНКВД по Саратовской области поступили сведения, что проживающая в гор. Саратове гр-ка КИСТОНОВА А. И. занимается контрреволюционной агитацией против руководителей ВКП(б) и советского правительства, на основании чего Кистонова А. И. была арестована и привлечена к уголовной ответственности.

Произведенным по настоящему делу расследованием установлено, что КИСТОНОВА будучи враждебно настроена против Советской власти восхваляла жизнь при царском монархическом строе и клеветала на условия жизни в СССР, распространяла антисоветские провокационные слухи о гибели советской власти.

На основании изложенного обвиняется <…> в преступлении предусмотренном ст. 58 п. 10 УК РСФСР».

Следственное дело было направлено на рассмотрение Тройки при УГБ УНКВД Саратовской области. 15 февраля 1938 года заседанием тройки при УНКВД по Саратовской области матушка Анатолия была осуждена к высшей мере наказания. Постановление тройки приведено в исполнение через два дня 17 февраля 1938 года в г. Саратове в 22 часа. Таким образом, все «судопроизводство» заняло меньше недели — от ареста до расстрела.

Места захоронений расстрелянных в Саратове по сей день точно не известны, было таких мест несколько. На окраине старого Воскресенского кладбища Саратова есть участок, на котором был в свое время поставлен крест и памятник с надписью, что здесь производились захоронения жертв репрессий 30–50-х годов.

12 мая 1989 года игумения Анатолия (Кистанова) была реабилитирована по Указу ПВС СССР от 16 января 1989 года.

В наши дни от обители в Пановке (это сейчас территория Пензенской области) не осталось даже фундамента, в 2016 году на месте монастыря водружен поклонный крест. Благоустройством занимаются добровольцы, организованные находящимся по соседству приходом во имя св. мученицы Аллы Готфской из с. Старая Потловка.

Недавно Владимиром Григорьевичем Овчинниковым (Москва), по материнской линии праправнуком игумении Анатолии, нам были переданы уникальные фотографии, сохранившиеся в его семье для публикации на Карте гонений на территории Саратовской митрополии «За Христа пострадавшие», от него мы узнали ее иноческое имя. На первом фото мы можем видеть в центре мать — монахиню Софию (Марию Кистанову), слева от нее дочь — монахиню Анатолию (Анну Ивановну Кистанову), справа — другую дочь Иувеналию (Марию Ивановну Кистанову), сзади стоят сын Иван Иванович Кистанов и его супруга Прасковья Федоровна (в девичестве Красавцева), слева стоит их дочь Зоя, справа — дочь Антонина. На другом, более позднем фото, в центре мать Анатолия и подросшие племянницы Зоя и Антонина.

Подобно игумении Крестовоздвиженского женского монастыря Саратова Антонии (Заборской), все жизненные силы игумении Пановского Свято-Троицкого женского монастыря Анатолии (Кистановой) были отданы на сохранение общины Христовых невест. Обе они удостоились мученических венцов, как до конца исполнившие свой игуменский долг — подвиг в полной самоотверженности устремления ко Господу, строгой заботы о вверенной общине и молитвенного труда.

[1] Подготовлено по: ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 8815. (1887 г.). Л. 15 об.; ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 8829. (1901 г.). Л. 12 об; Архив УФСБ РФ по Саратовской области. Архивное уголовное дело № ОФ-24037; Сведения и фотоматериалы, сохраненные в семье и предоставленные Владимиром Григорьевичем Овчинниковым. Подготовил В. В. Теплов.