Свидетель правды^[1]
Жизнеописание иерея Николая Александровича Бакурского

 (16 мая 1874 года — 28 февраля 1938 года)

16 мая 1874 года в семье священника Александра Ивановича Бакурского[2], служившего тогда в Покровской церкви[3] села Ключи Балашовского уезда Саратовской губернии родился сын, нареченный во Святом Крещении Николаем в честь Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца[4].

Старшая его сестра Евгения, родившаяся 6 декабря 1869 года[5], проучившись 6 лет, успешно окончила курс в Саратовском епархиальном женском училище в 1886 году[6]. Николай Бакурский поступил в августе 1884 года в Саратовское духовное училище и окончил его по второму разряду 22 июня 1891 года[7]. Обучение давалось ему нелегко, особую сложность представляли языковые предметы. Затем он окончил курс наук в Оренбургской духовной семинарии с аттестатом второго разряда в 1898 году. В следующем году Николай Александрович женился на Антонине Андреевне Лебедевой (родилась 26 января 1881 года в селе Курдюм Саратовского уезда)[8], выпускнице 1898 года Саратовского епархиального женского училища, происходившего из семьи потомственного духовенства Лебедевых и Игоревых.

Отец супруги Андрей Васильевич Лебедев был священником в селе Курдюм Саратовского уезда, а мать Мария Степановна родилась в семье священника Стефана Васильевича Игорева. Дед, дядя и пятеро ее братьев были священнослужителями в Саратовской епархии. Брат — Лев Степанович Игорев — известный русский иконописец и художник XIX века[9]. Сохранилась фотография четы Бакурских вскоре после совершения таинства бракосочетания.

Преосвященнейшим Иоанном (Кратировым; † 1909), епископом Саратовским и Царицынским он был 10 мая 1899 года назначен[10], а 31 октября 1899 года был рукоположен в сан диакона к Казанской церкви села Макарово Балашовского уезда[11]. Служил отец Николай в двухпрестольной Казанской церкви (в трапезной находился придельный престол в честь его небесного покровителя — Святителя Николая, Мир Ликийских Чудотворца) и трех часовнях. Одна часовня находилась в двух верстах от церкви на роднике, другая на местном кладбище, и третья в селе на месте сгоревшего в XVIII веке храма. Эти места были с детства знакомы о. Николаю, поскольку совсем близко находилось родное его село Ключи. Проживал он с супругой в церковном доме. К селу, находившемуся от уездного города Балашова в 85 верстах, а от Саратова в двухсот, были приписаны деревни Красавка, Отрадино, Креславка и сельцо Григорьевское. В приходе были две церковные школы в самом селе и деревне Отрадино[12] (владение помещицы Орловой). 25-летний диакон ревностно взялся за народное просвещение и стал учителем и законоучителем церковно-приходской школы села Макарова[13].

В семье его потомков до сих пор хранится ставленая грамота отца Николая Бакурского, которую он получил после хиротонии его во иерея (решение об этом было принято 21 августа[14]): «Божией милостью Смиренный Иоанн Епископ Саратовский и Царицынский... благоговейного сего мужа Николая Александрова Бакурского... духовного его отца иеромонаха Крестовой церкви Дионисия, о нем уверившеся... посвятили мы во иерея ко храму Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня, что в Слободе Водопьяновой Аткарского уезда 27 августа 1900 года»[15].

В небольшом приходе деревянной Крестовоздвиженской церкви слободы Водопьяновой находилась церковно-приходская школа[16], где начал преподавать Закон Божий молодой настоятель[17], являвшийся активным членом Православного Миссионерского общества (в частности известно, что в 1903 году о. Николай сделал членский взнос суммой в три рубля в Саратовский епархиальный комитет этого общества)[18].

В этом селе 14 апреля 1902 года у о. Николая рождается первый сын — нареченный подобно своему деду по отцу Александром[19], а в следующем 1903 году рождается дочь крещеная с именем Мария, подобно своей бабушке по материнской линии.

18 марта 1904 года о. Николай пишет прошение на имя Преосвященнейшего Епископа Саратовского и Царицынского Гермогена (Долганёва; † 1918, память память 16 июня)[20] с просьбой предоставить ему праздное священническое место при Никольской церкви города Петровска во вновь открытом втором штате[21]. В тот же день на прошении последовала резолюция Его Преосвященства за № 1040: «Священника Николая Бакурского назначить на священнич[еское] место Св[ято]-Никольской г. Петровска ц[еркви], но с тем, чтобы он 1) усердно и неопустительно предлагал поучения в храме за богослужениями, 2) вёл внебогослужебные собеседования и чтения по воскресным и праздничным дням после вечернего молебна с акафистом. Гермоген Еп[ископ] Сарат[овский]».

Нужно отметить, что епископ Гермоген всегда особенное внимание уделял духовному просвещению народа и, став правящим Архиереем из викарных Вольских епископов, стал проводить политику выдвижения из глубинки наиболее способных и деятельных священников на места, где они могли бы в полной мере приложить свои таланты и свою ревность о Евангельском благовествовании. Судя по тому, что резолюция на прошении последовала в тот же день, а Консистория тут же стала проводить необходимую в подобном случае канцелярскую работу, это назначение стало следствием непосредственной беседы епископа Гермогена с отцом Николаем Бакурским, в которой Владыка посчитал необходимым перевести сельского батюшку в уездный город. Возможно, что эта встреча состоялась при посещении Владыкой Гермогеном города Аткарска, к которому относилась слобода Водопьянова, с трехдневным визитом с 6 по 8 марта 1904 года, т.е. накануне этого назначения[22]. О богатом гомилитическом даре молодого иерея свидетельствует то, что в клировой ведомости первого же года его служения в Петровске особо было указано, что он «говорил несколько поучений своего составления и печатных»[23].

Петровская Николаевская церковь, была каменной и помимо главного придела во имя небесного покровителя священника Бакурского Святителя Николая, имела престол во имя Архистратига Божия Михаила[24]. 30 ноября 1904 году родился третий ребенок в семье — Валентин. Вскоре в 1905 году о. Николай был утвержден законоучителем женской школы хутора Ларино, находившегося в 10 верстах от города. Здесь молодую семью постигает трагедия — умирает маленькая дочка Мария. Доверяя Промыслу Божию, веруя искренно, что без воли Божией и волос с головы нашей не погибнет (См.: Лк. 21, 18) супруги решают родившуюся у них вскоре 8 августа 1907 года девочку крестить с тем же именем Мария.

Ревностные труды петровского священника Николая Бакурского не остались незамеченными и, за ревностное служение Церкви Божией, в 1909 году он был епископом Гермогеном награжден набедренником (свидетельство № 10591)[25].

Одновременно с о. Николаем такую же награду в 1909 году получил 32-летний священник Иоанн Порфирьевич Казанцев[26], окончивший курс в учительной семинарии, который был вскоре в 1910 году переведен настоятелем в ту же Никольскую церковь г. Петровска и стал служить вместе с о. Николаем[27]. Однако личные взаимоотношения с новым настоятелем у о. Николая не сложились. Словесное обличение, которое позволил себе в его адрес о. Николай, было расценено как непослушание распоряжениям священноначалия, после чего последовали административные наказания[28], а поскольку о. Николай не оставлял попыток добиться справедливости, эти прещения растянулись на целых два года[29].

Известно, что отец Николай Бакурский пользовался большим уважением у прихожан Николаевской церкви г. Петровска и они ходатайствовали за восстановление своего батюшки на прежнем месте службы. В своем прошении горожане характеризовали о. Николая следующим образом: «Со дня учреждения при нашем храме штата второго священника о. Николай в течение 8 лет, как истинный, прямой, не лицемерный и добрый пастырь стяжал среди своих прихожан любовь и повиновение. Аккуратно и быстро по первому зову прихожан исполнял для них все необходимые требы. Чинно и с душой полной назидания вел он церковные Богослужения не пропуская кроме болезни не одного из них… Отнять такого священника у Общества — это значит лишить общество дорогого для него учителя…». Под этим прошением было поставлено около ста подписей, в числе которых и подпись церковного старосты Сергея Самсонова[30]. Подобное прошение было написано сельским сходом крестьянского общества хутора Ионычева, которое духовно окормлял о. Николай[31].

24 июня 1911 года последовала резолюция Преосвященнейшего Гермогена на докладе благочинного церквей г. Петровска протоиерея Иоанна Виноградова и 28 июня о. Николай был перемещен к однопрестольной церкви во имя святого благоверного князя Александра Невского небольшого села Ивановки (также называемого Кулики) Сердобского уезда[32].

Резолюцией Преосвященнейшего Алексия (Дородницына), Епископа Саратовского и Царицынского от 29 мая 1912 года за № 4499 отец Николай Бакурский был перемещен к Михаило-Архангельской церкви[33] села Ерёмкино Хвалынского уезда (Указ Консистории от 6 июня 1912 года, № 12771). Незадолго до этого в этом селе уклонились в раскол большое число бывших прихожан и село на одну пятую часть стало беглопоповским[34]. Так известно, что в январе 1912 года Саратовская Духовная Консистория по консисторскому столу протоиерея Андрея Шанского († 1919) разбирала дело уклонения в раскол шести крестьян, где было рекомендовано устройство миссионерских бесед, дабы оградить православных крестьян от соблазна[35]. Священнику Бакурскому предстояло попытаться вернуть паству и не допустить дальнейшего усугубления раскола.

Летом 1914 года саратовским Архиереем стал бывший викарный Вольский епископ Палладий (Добронравов; † 1922). Резолюцией Его Преосвященства 3 августа (по другим данным 28 июля) 1915 года священник Николай Бакурский перемещен настоятелем Михаило-Архангельской церкви села Ново-Дёмкина Петровского уезда и утвержден законоучителем местного земского училища, и приписных деревень Сердобинки и Ново-Назимкино[36]. Село находилось в 40 верстах от Петровска, раскольников и сектантов в селе не было и жители его были религиозны. Достаточно сказать, что построенная в 1861 году деревянная церковь, совсем недавно в 1911 году была перестроена и расширена[37].

По данным клировой ведомости села Ново-Дёмкино за 1916 год сын о. Николая Александр учился во втором Реальном училище г. Саратова, Валентин учился в Вольском духовном училище на средства отца, а Мария заканчивала земскую школу. Сохранилось письмо от 16 августа 1916 года отца Николая к начальнику Саратовской Мариинской женской гимназии М. И. Покровскому с просьбой допустить его дочь Марию Бакурскую к проверочному испытанию для поступления в приготовительный класс[38].

Сведения о жизни о. Николая с 1916 по 1919 год отсутствуют; вероятно, он эти три года продолжал находиться в Ново-Дёмкине. Известно, что с 1919 года он стал служить в той же Казанской церкви села Макарово Балашовского уезда, где на рубеже веков начинал своё служение диаконом[39].

Известно, что авторитет сельского священника в народе был достаточно высок, прихожане ценили прекрасный проповеднический дар отца Николая. Во время гражданской войны, когда части белой армии находились в селе, он давал приют командирам, которые ночевали в его доме[40].

19 января 1918 года Святейший Патриарх Тихон публикует свое знаменитое Послание возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской, содержащее анафему врагов Церкви и государства: «Властию, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной. Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое либо общение: «Измите злаго от вас самех» (1 Кор. 5, 13)». Известие о патриаршей анафеме было разослано верующим через посланников Собора и они зачитывали его в храмах, призывали к сплочению ради защиты Церкви. Священник Николай Бакурский, летом во время засухи, совершил крестный ход с иконой из храма на поле, где отслужил молебен о ниспослании дождя, и зачитал это Послание своим пасомым[41].

В апреле 1922 года правящий Архиерей Саратовской епархии владыка Досифей (Протопопов; † 1942) был арестован по групповому «делу саратовских церковников», по сути дела за неповиновение обновленческому Высшему Церковному Управлению[42]. В связи с тяжелой болезнью и появлением обновленческого движения, захватившим власть, распознав в нем врагов Церкви Христовой, в 1922 году о. Николай был вынужден оставить службу в макаровской церкви (вероятно, захваченной обновленцами)[43], переехать в Саратов и жить с супругой на иждивении сына Александра, недалеко от Покровского храма, в частном доме по адресу: ул. Кирпичная (ныне ул. им. И. Н. Посадского), 149[44] (дом сохранился).

На допросе о. Николай сказал: «В церкви я не служу с 1922 г., а молиться хожу. У меня чин священника, я считаюсь заштатным священником. Не служу в церкви потому, что болен и потому что по нашему закону мне служить в церкви нельзя, т.к. в церковь ворвались волки, как например N… [священник, сотрудничавший с НКВД. — Прим. Авт.], и верующие к нам стали относиться критически»[45].

По данным 1937 года сын Александр Николаевич Бакурский работал топографом в НИИволпроекте (по другому источнику, землемером в Свиноводтресте[46]), дочь Мария Николаевна работала чертежницей Мелиотреста, сестра Евгения Александровна жила в Саратове по адресу: ул. Цыганская (ныне — Кутякова), д. 83. Сын Валентин погиб в Красной Армии († 1930). В 30-х годах отец Николай овдовел, его супруга Антонина Андреевна упокоилась на саратовском Воскресенском кладбище на 35-м участке, рядом вскоре была погребена ее сестра Раиса Андреевна Соловьёва (их могилы сохранились).

Отец Николай числился заштатным священником и прихожанином Духосошественской церкви Саратова и служил панихиды на городском Воскресенском кладбище по просьбам прихожан[47]. В 1925 году он оказался под следствием в качестве свидетеля, осужден не был. По словам казначея Духосошественской церкви: «Верующий народ часто ждал на могилах Бакурского, когда он придет служить панихиды, т.к. Бакурский пользовался доверием больше, чем другие священники». Многие подходили к нему за благословением и почитали за прозорливость и дар духовного рассуждения[48].

8 октября 1936 года Управлением Государственной Безопасности НКВД по Саратовскому краю было вынесено постановление о аресте гр. БАКУРСКОГО Н. А. по ст. 58 п. 10 УК по обвинению в «ведении злостной контрреволюционной агитации, распространении клеветнических слухов и контрреволюционной брани по адресу коммунистов, а также в возложении надежд на контрреволюционную войну империалистов против СССР, распространении слухов о поражении и гибели Соввласти и т.п.»[49] 11 октября 1936 года 62-летний иерей Николай Александрович Бакурский был арестован и препровожден в Саратовский следственный корпус[50], обвинение ему было предъявлено только через два дня[51].

13 октября помощник оперуполномоченного 4 отд. СПО допросила обвиняемого отца Николая. Весь формальный допрос состоял из одного вопроса:

«Вы арестованы за распространение злостной контрреволюционной агитации. Признаете ли Вы себя в этом виновным?

Ответ: Виновным себя в распространении контрреволюционной агитации не признаю»[52].

Более обстоятельный допрос состоялся 3 ноября 1936 года.

«Вопрос: Следствию известно, что Вы в Духосошественской церкви группировали монашеский и другой к[онтр]-р[еволюционный] элемент, и направляли их на ведение к[онтр]-р[еволюционной] деятельности. Признаете ли Вы себя в этом виновным?

Ответ: Нет, не признаю. Из монашества я совершенно никого не знаю. Бывали случаи, когда монахи и монашки подходили ко мне, за получением благословения, но я их вокруг себя не группировал.

Вопрос: Вы говорите неправду. Следствие располагает данными о том, что Вы, будучи контр-революционно настроенным к Соввласти, еще в период гражданской войны в 1919–1920 году в Тамалинском р-не [так потом называлась часть Балашовского округа][53], Вы оказывали помощь к-р. бандам. В данное же время, являясь без определенных занятий, Вы в Духосошественской церкви среди прихожан выдавали себя за мученика якобы гонимого Соввластью, и, группируя вокруг себя к-р. монашеский элемент, через них распространяли провокационные клеветнические слухи на Соввласть. Будете ли Вы говорить правду?

Ответ: Я говорю правду.

Вопрос: Следствию известно, что в июне м[еся]це с[его] г[ода] среди церковников Вы распространяли слухи о том, что якобы Соввласть насильственным путем, хочет закрыть Духосошественскую церковь. С какой целью Вы это сделали, и признаете ли себя в этом виновным?

Ответ: Виновным себя в этом не признаю, никаких провокационных слухов я не распространял.

Вопрос: Вы лжете. Такую провокацию Вы распространяли, и говорили, при этом заявляли, что якобы скоро будет конец Соввласти. Об этом Вы говорили гр-ке NN. Будете ли Вы и сейчас отрицать?

Ответ: Категорически отрицаю. Ни NN, ни кому-либо другим я этого не говорил...

Вопрос: Свидетельница NN следствию показала, что Вы ей рассказывали осенью 1935 года, о том, якобы один Ваш знакомый, работающий где-то cторожем, предсказывает гибель большевиков и Соввласти, что к нему обращается якобы население, он им гадает и убеждает в том, что Соввласть должна скоро погибнуть. Признаете ли себя виновным в распространении пораженческих к-р. провокационных слухов?

Ответ: Нет не признаю, NN этого ни когда не говорил.

Вопрос: Вы продолжаете лгать. Я предупреждаю, что если Вы будете продолжать давать ложные показания, то я сделаю Вам очную ставку с свидетельницей NN. Та же свидетельница заявила следствию, что 25/VIII-36 года она была у Вас на квартире в беседе с которой Вы высказывали к-р. клеветнические настроения на Соввласть по поводу судебного процесса над к-р. террористическими бандами, убивших тов. Кирова.

Давайте правдивые показания?

Ответ: NN действительно 25/VIII-36 ко мне на квартиру приходила и приносила мне деньги в сумме 15 руб. но разговоров у меня с нею на политические темы не было. Ее показания считаю ложными.

Вопрос: Та же свидетельница NN следствию показала, что в Августе м-це 1936 года, в беседе с нею Вы говорили ей о том, что Вы договорились с нервно-больной церковницей Грушей, что бы она бегала по церкви и распространяла провокационные слухи о том, что скоро, якобы будет конец Соввласти.

Признаете ли Вы себя в этом виновным?

Ответ: Нет не признаю. Нервно-больную церковницу Грушу я знаю, она действительно бегает среди прихожан по церкви, но я ее не учил распространять слухи о гибели Соввласти, и NN об этом я ни чего не говорил.

Вопрос: Следствию известно, что в конце мая месяца Вы в беседе с попом N, высказывал к-р. клевету на Соввласть о том, якобы Соввласть уничтожила НЭП с целью превращения всего населения в нищих, при этом Вы допускали оскорбительные выпады на членов правительства и вождей партии, восхваляли царизм. Признаете ли Вы себя в этом виновным?

Ответ: Нет не признаю. Попа N хорошо знаю, но разговоров с ним на политические темы у меня ни когда не было. Личных счетов и вражды с ним я не имел и не имею»[54].

10 декабря 1936 года состоялся дополнительный допрос отца Николая Бакурского на котором ему было объявлено, что следствие окончено и согласно ст. 208 УПК РСФСР он был ознакомлен со всеми материалами дела. После чего он заявил следствию:

«В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Имею заявить следующее: 1) свидетеля N знаю очень мало. 2) Возражаю против формулировки, где я именуюсь без определенных занятий, т.к. я иждивенец сына Александра Николаевича Бакурского, проживающего в г. Саратове, Кирпичная ул. д. № 149. Показания свидетелей N и NN считаю ложными, т.к. я, зная, что они пользуются не лестной репутацией, на политические темы с [ними не говорил]»[55].

25 ноября 1936 года было составлено обвинительное заключение, в котором о. Николай обвинялся в том, что «проводил к-р пораженческую агитацию среди своего окружения, высказывал к-р клевету по адресу Соввласти по поводу судебного процесса над к-р террористической троцкистской бандой. Распространял к-р провокационные слухи среди населения, т.е. в преступлении предусмотренном ст. 58 пн. 10 УК РСФСР»[56].

Определением подготовительного заседания Спецколлегии Саратовского Облсуда от 9 января 1937 года дело № 47/9313 было назначено к слушанию в закрытом судебном заседании без участия сторон, с вызовом всех двух свидетелей — N и NN[57].

14 января 1937 года состоялось закрытое судебное заседание Спецколлегии Сар. Облсуда в г. Саратове по делу № 47. На заседание явился свидетель священник N проживавший в другом городе как административно высланный, свидетельница NN не явилась[58]. Не смотря на это суд определил дело заслушать в отсутствии NN.

Слово было предоставлено о. Николаю Бакурскому, который сказал следующее:

«Виновным себя не признаю... N приехал к нам в апреле месяце 1935 г., от людей я слышал, что N является опасной личностью, что он уже посадил несколько человек и брат его работает в НКВД, с ним я никаких разговоров вести не мог. NN во время исповеди спрашивала меня по некоторым церковным вопросам, я ей разъяснял, а когда узнал, что NN является тоже сотрудницей НКВД, разговор с ней прекратил и стал ее избегать. Когда NN обращалась ко мне с вопросами, приглашала меня к себе в гости, я сказал, что слышал о ней как о сотруднице НКВД и иметь с ней никаких разговоров не желаю т. к. не хочу, чтоб меня посадили в тюрьму. N посадил много из духовенства по его доносу сидит владыка Серафим [архиепископ Саратовский Серафим (Силичев; † 1937), расстрелян 15 сентября в Саратове] и Афанасий [архиепископ Саратовский Афанасий (Малинин; † 1939) скончался в ссылке]»[59].

Эти слова священника Николая Бакурского, подтверждаются тем, что действительно, эти лица как лжесвидетели постоянно присутствуют на страницах многих следственных дел над духовенством г. Саратова 1935–1937 годов. При этом нужно учитывать тот факт, что N находился в административной ссылке, а NN в процессе над священником Бакурским была под следствием и впоследствии была осуждена, то есть они оба находились под серьезным давлением НКВД.

N сообщил, что Бакурского он знает с 1920 г., «в 1920 году я служил с Бакурским в с. Макарове, я был псаломщиком, а Бакурский священником». Он обвинил его в сотрудничестве с белыми, что о. Николай Бакурский отдавал им свой доход и служил молебен по их просьбе: «На Пасху 1936 г[ода] в апреле мес[яце] когда служили на родительской, Бакурский говорил: «Не верьте обещаниям Советской Власти, все это ложь».

N утверждал, что якобы в зимнее время 1935 г. около церкви на лавочке Бакурский восхвалял нэп, говорил: «Все равно, скоро будет война и Советской Власти несдобровать, что сейчас за жизнь, в царское время жизнь хорошая была, а сейчас одни правители живут хорошо, а остальным эта жизнь — ярмо»[60]. В январе месяце 1936 г. Бакурский говорил мне, что война неизбежна и Советская Власть скоро погибнет»[61]. Однако, даже когда якобы была беседа на лавочке вспомнить он не смог.

Священник Бакурский ответил: «N сам не помнит, когда был разговор. Я N знал очень мало, в церковь я ходил в большие праздники. В Макарове, когда заходили в село белые, командиры жили в моем доме, своих средств на содержание банды я не давал».

После зачитывания показаний NN, о. Николай также отверг все домыслы о его политической деятельности: «Контрреволюционные разговоры вести я избегал. Никогда я не арестовывался и не судился. Советской Властью я был доволен. Больше дополнить ничего не могу»[62].

После совещания был вынесен приговор: «Рассмотрев материал дела, выслушав показание свидетелей и объяснение обвиняемого — Спецколлегия нашла установленным, что Бакурский Николай будучи враждебно настроенным к Соввласти в 1935 и 1936 годах в г. Саратове среди своего окружения систематически проводил контр-революционную агитацию направленную против Соввласти, как то:

25-го августа 1936 г. в квартире Бакурского в присутствии NN дискредитирующе опошляюще высказывался о покойном руководителе коммунистической партии.

В январе м-це 1935 года в церковной ограде в присутствии N, осенью 1935 г. на Вольской улице в присутствии NN и в августе 1936 г. около церкви в присутствии той же NN высказывал о скорой гибели Соввласти.

В мае м-це 1935 г. в церковной ограде в присутствии N дискридитирующе опошляюще высказывался по адресу членов правительства, восхвалял жизнь при царском строе и клеветал на Соввласть о создании тяжелой жизни для трудящихся.

Преступление Бакурского предусмотрено ст. 58¹⁰ ч. I – УК, а потому руководствуясь ст. 319 и 320 УПК Спецколлегия приговорила:

Бакурского Николая Александровича по ст. 58¹⁰ ч. I УК подвергнуть на пять /5/ лет лишения свободы и на основании ст. 31 УК п.п. а, б, в, г, е лишить политических и гражданских прав сроком на три /3/ года.

Зачесть предварительное заключение с 11-го октября 1936 г. Меру пресечения оставить содержание под стражей»[63].

Воспользовавшись правом в течение 72-х часов подать апелляцию, о. Николай подал жалобу в Спецколлегию Верховного суда РСФСР. Специальная Коллегия рассмотрела в заседании от 2 марта 1937 г. в конституционном порядке по жалобе гр. БАКУРСКОГО Н. А. приговор СК Саратовского Облсуда от 14 января 1937 г. Было установлено, что суд полностью не проверил материалы предварительного следствия — не принял всех мер к доставлению свидетельницы NN в суд. СК Верхсуда определила: «приговор отменить и дело для нового рассмотрения в ином составе передать в тот же суд со стадии судследствия». Определение было составлено 8 марта 1937 года[64].

11 апреля 1937 года состоялось второе закрытое судебное заседание Спецколлегии Саратовского Областного суда в гор. Саратове. Были доставлены обвиняемый Бакурский Н. А. и свидетельница NN., явился свидетель N.

Священник Николай Бакурский сразу заявил: «Предъявленное обвинение мне понятно. Виновным себя не признаю. Я не был без определенных занятий, а жил на иждивении сына Александра. N на меня показывает ложно, он говорит, что постом в январе и феврале месяце 1936 г. он видел меня в церкви, а в это время поста не было[65]. Все показания N ложные, я их отрицаю. Показания NN основаны на предположениях, а не на фактах. Прошу учесть, что я являюсь больным»[66].

На вопрос председателя, чем объяснить показания свидетелей, обвиняемый Бакурский пояснил:

«N не соответствует своему назначению, он не знает, когда бывают посты, брат N работает в НКВД, а NN работала казначеем в духосошественской церкви, она звала меня служить в церковь, а я отказался, сказал, что если буду служить в церкви духосошествия меня арестуют и посадят. NN тоже сотрудничала в НКВД, это я знаю по слухам.

NN приглашала меня неоднократно к себе в квартиру для советов, я ей советовал кого можно принять в церковь на службу. N раньше служил в церкви духосошествия. В церкви я не служу с 1922 г., а молиться хожу. У меня чин священника, я считаюсь заштатным священником. Не служу в церкви потому, что болен и потому что по нашему закону мне служить в церкви нельзя, т.к. в церковь ворвались волки, как например N и верующие к нам стали относиться критически. Вражды с NN и N никогда не имел. В 1920 г. я служил в Макарове, а N как он показывает служил в соседнем селе в Бельщине, я его тогда не знал»[67].

Священник N, видя, что приведенных им лжесвидетельств явно не хватает для осуждения священника Бакурского, стал добавлять новые сюжеты, призванные подтвердить якобы политическую деятельность о. Николая: «От дяди моей жены я слышал, что Бакурский показал на одного еврея зубного врача и его расстреляли. Это было в 1920–1921 году»[68]. На это о. Николай Бакурский тут же возразил: «У нас в Макарове не было мед. пункта и врача совсем не было в селе, а был мед. пункт в Ключах»[69].

Далее он стал лжесвидетельствовать дополнительно следующее: «С 1935 г. я познакомился с Бакурским близко, я в 1935 г. был благочинным, Бакурский ходил ко мне ежедневно. В апреле месяце 1935 года мы сидели с Бакурским на лавочке, Бакурский проклинал Пятилетку и говорил, что Пятилетка лишает народ всяких прав. Бакурский в это время назвал тов. Сталина антихристом и восхваляя НЭП говорил, что с Востока скоро нагрянет туча, будет война и Советской Власти настанет конец. Мне одна верующая женщина заявила, что на Востоке не спокойно, скоро будет война. Когда я спросил откуда ей известно, она мне сообщила, что об этом говорил верующим в церкви Бакурский. Такие контрреволюционные разговоры со стороны Бакурского были неоднократно в сторожке, в ограде церкви в гор. Саратове»[70].

Когда в очередной раз священник N заявил: «Великий пост может быть в апреле, марте, феврале и конце января месяца по старому стилю»[71], отец Николай обличил его в невежестве, сказав, что: «В феврале месяце может быть великий пост, а в январе не может быть»[72].

Затем выступила свидетельница NN: «С мая месяца 1936 г. я служила в церкви казначеем. В церкви начали раскупать крестики и разные церковные вещи для мертвецов, верующие мне говорили, что покапают крестики они потому, что священник Бакурский говорит, что церковь скоро закроют. Верующие мне говорили, что они слышали от Бакурского, что скоро будет переворот, Советской Власти не будет. Лично мне Бакурский говорил, что есть предсказатель, в котором говорится о том, что скоро будет переворот, Советской Власти настанет конец. Это было летом 1936 г. В июле или августе месяце 1936 г. в квартире Бакурского, он мне говорил: «Советская Власть искусственно создала процесс за убийство Кирова. Киров убит из за ревности». Летом 1936 г. я несколько раз видела Бакурского, когда он был окружен народом. К нам в церковь ходила кликуша больная женщина по имени Груша, Бакурский говорил верую, что если Груша будет в церкви волноваться и метаться, значит Советской Власти скоро будет конец. О войне я разговора от Бакурского не слышала. Бакурский часто собирал возле себя народ в ограде церкви и на кладбище, где он служил панихиды на разных могилах. Верующий народ часто ждал на могилах Бакурского, когда он прийдет служить панихиды, т.к. Бакурский пользовался доверием больше, чем другие священники, потому, что он не острижен»[73].

На это лжесвидетельство о. Николай Бакурский ответил следующее: «NN приходила ко мне на квартиру, принесла 15 руб. и просила помолиться, а больше никакого разговора не было. Это было в 1936 г. 22/VIII. На кладбище я служил панихиды на могилах своих родных. Мне этого не запрещалось»[74].

Священник N заявил, что «Бакурский служил у верующих на могилах, а не только у себя».

В дополнение к судебному следствию священник Бакурский пояснил: «N сам присвоил себе звание благочинного, меня он знал очень мало. Показывает он неверно»[75].

Судебное следствие было объявлено законченным, и Бакурскому было предоставлено последнее слово, в котором он сказал следующее: «N показал на меня ложно, я все отрицаю. Также неверно говорит и NN»[76].

После совещания был объявлен приговор — Специальная Коллегия Саратовского Областного Суда в гор. Саратове 11 апреля 1937 года приговорила: «Бакурского Николая Александровича по ст. 58¹⁰ ч. I УК подвергнуть лишению свободы сроком на пять лет, считая срок отбытия наказания с 11 октября 1936 года. В силу 31 ст. УК п. “а”, “б”, “в” Бакурского поразить в правах сроком на три года»[77]. Т.е. приговор был совершенно тот же, что и четыре месяца назад.

Священник Николай Бакурский подал апелляцию, но Специальная Коллегия Верховного Суда РСФСР 16 мая 1937 г. определила «приговор суда оставить в силе а кассжалобу без последствий»[78].

Прокуратурой Саратовской области, в связи с тем, что на Бакурского Николая Александровича распространяется действие ст. 3, ст. 5 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года был реабилитирован 26 февраля 1994 года[79].

Согласно архивной справке Информационного центра Управления внутренних дел Магаданской области он скончался 28 февраля 1938 года, диагноз «декомпенсированный порок сердца», причина смерти «упадок сердечной деятельности». Захоронен на кладбище лагерного пункта в г. Магадане[80]. Об этом свидетельствует и приложенный к справке акт о смерти № 76 от 2 марта 1938 года составленный в г. Магадане и подписанный врачом магаданской больницы. Этот документ был заверен начальником отделения отдела спецфондов и реабилитации Е. Г. Марковой 26 августа 2005 года.

Твердость, с которой отец Николай отвечал на допросах на все возведенные на него бесчеловечные обвинения свидетельствуют о большой силе его веры. Без сомнения он помнил слова, запечатленные в Откровении святого Апостола и Евангелиста Иоанна: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2, 10) и это позволило ему мужественно обличать лжесвидетелей. Они старались спасти свою жизнь, ценой страданий и смерти других людей, забывая всё, что много раз слышали или же говорили с церковного амвона, уже не понимая, что сами стали духовно мертвы. Священник Николай Бакурский проявил в жестокой темнице гонителей Истины необычайную высоту духа и явил образ Правды Божией в мире, охваченном мраком лжи и безбожия.

 Евгений Лебедев, Валерий Теплов

Авторы выражают благодарность С. А. Бондарю за помощь в работе.

 

[1] Публикация: Теплов В. В., Лебедев Е. Л. Батюшка с Воскресенского кладбища // Саратовские епархиальные ведомости, № 13 (29), 2009 г. С. 98–103.

 [2] Отец Александр Бакурский (1848 года рождения) по окончании Саратовской духовной семинарии (в 1866 году) стал псаломщиком в Покровском храме г. Саратова, а затем в храмах следующих приходов Саратовской епархии: Ключи Балашовского уезда (с 15 октября 1867 года), в Михайло-Архангельском соборе г. Аткарска (Ф. 135. Оп. 1. Д. 9574. Л. 5об.–7. Клировая ведомость Михайло-Архангельского собора г. Аткарска за 1875 год.)), Лопуховка Аткарского уезда (по данным 1886 года), Георгиевка Аткарского уезда (по данным 1891 года). Фамилия Бакурский происходит от именований сел Большие Бакуры и Малый Бакур Сердобского уезда Саратовской губернии, где, вероятно, жили предки о. Александра.

[3] Каменная церковь, построена в 1829 году тщанием надворного советника Сергея Александровича Норова, двухпрестольная: главный — во имя Покрова Пресвятой Богородицы, придельный — во имя св. Архистратига Михаила. Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 180.

[4] Необходимо отметить, что в двух клировых ведомостях (за 1905 и 1916 годы), содержащих сведения о послужном списке о. Николая, по небрежности ведения отчетности, указан неточный год рождения — 1876, вместо правильного 1874, который присутствует в подлинных документах: свидетельстве об окончании училища, паспорте и позднейших материалах следствия.

[5] Именные ведомости. ГАСО. Ф. 710. Оп. 1. Д. 33.

[6] Аттестат об окончании обучения в Саратовском духовном училище. ГАСО. Ф. 710. Оп. 1. Д. 40. Л. 8.

[7] Свидетельство об окончании обучения в Саратовском духовном училище. ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 6082. Л. 15.

[8] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 6об.

[9] Игорев Лев Степанович родился в 1822 году в селе Комаровка Кузнецкого уезда Саратовской губернии в семье бедного пономаря, а затем священника, Стефана Васильевича Игорева. С 1848 года обучался  в Петербургской Академии Художеств. 17 декабря 1853 года — возведён в звание Академика Академии Художеств, за написание портрета ректора Духовной  Академии Преосвященного Макария (Булгакова) (1853, Государственный Русский Музей). В октябре 1854 года избран заслуженным профессором I степени по портретной живописи. В мае 1857 года Игорев, в составе Пекинской духовной миссии, выехал из Петербурга в Китай и прибыл в Пекин. 12 августа 1864 года, согласно его прошению, был уволен в отставку. Писал преимущественно иконы и портреты. 29 декабря 1893 года скончался и 31 декабря похоронен на кладбище Саратовского Спасо-Преображенского монастыря (ныне уничтожено).

[10] Саратовские епархиальные ведомости. 1899. № 10 от 15 мая 1899 г. Оф. отд. С. 202.

[11] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 5627. Л. 5об. Каменная церковь с колокольней была построена в 1803 году тщанием прихожан. Она была двухпрестольной: главный престол в честь Казанской иконы Божией Матери, в трапезной — во имя святителя и чудотворца Николая. Церковь отапливалась.

[12] Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 177–178.

[13] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 5.

[14] Саратовские епархиальные ведомости. 1900. № 17 от 1 сентября 1900 г. Оф. отд. С. 305.

[15] Личный архив Ольги Юрьевны Емельяновой (Федоровой).

[16] Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 116.

[17] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 5об.

[18] Саратовские епархиальные ведомости. 1904. № 8 от 15 апреля 1904 г. Оф. отд. С. 199.

[19] Свидетельство о рождении, выдано Губернским Подотделом ЗАГС 12 декабря 1924 г. № 28984. г. Саратов.

[20] Святой священномученик Гермоген (Долганёв) был прославлен для общецерковного почитания в лике святых на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13–16 августа 2000 г.

[21] Дело о переводе священника слободы Водопьяновой Аткарского уезда Н. Бакурского в Свято-Никольскую церковь г. Петровска. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 5380. Л. 1.

[22] Посещение Его Преосвященством, Преосвященнейшим Гермогеном, Епископом Саратовским и Царицынским города Аткарска // Саратовские епархиальные ведомости. 1904. № 8 от 15 апреля 1904 г. Неоф. отд. С. 482–489.

[23] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 5627. Л. 6.

[24] Церковь построена в 1834–1852 годах тщанием прихожан тщанием прихожан Николаевской Мокшанской и Богоявленской Труевской церквей города Петровска. В штате причта состояли два священника, диакон и два псаломщика, проживавшие в церковных домах. В приходе было 3-е городское (по уставу 1828 г.) училище, 3-е городское женское училище, школы грамоты в хуторе Курносове и Ионычеве и земская женская школа в хуторе Ларине. Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 291. Ныне уничтожена.

[25] Клировая ведомость Михайло-Архангельской церкви села Ново-Демкино за 1916 год. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 5.

[26] Скончался от тифа 19 марта 1920 г. См.: Мраморнов А. Одну руку с Восторговым. Сайт «Татьянин День». http://www.taday.ru/text/118438.html

[27] Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 612.

[28] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 6702. Л. 1–11.

[29] Определением Епархиального начальства от 24 мая 1912 года священник Николай Бакурский был послан на пять дней на клиросное послушание в Саратовский Спасо-Преображенский монастырь. Позднее определением Епархиального начальства 16–17 марта 1913 года ему был объявлен выговор со внесением в формуляр (Указ Консистории от 22 марта 1913 года). Клировая ведомость Михайло-Архангельской церкви села Ново-Демкино за 1916 год. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 6об.

[30] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 6702. Л. 7–7об.

[31] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 6702. Л. 10–11.

[32] Клировая ведомость Михайло-Архангельской церкви села Ново-Демкино за 1916 год. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 5.

[33] Церковь деревянная построена в 1883 году тщанием прихожан. В приходе была церковная школа. Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 403.

[34] По данным 1912 года в селе было 66 домов беглопоповцев, в их проживало 227 лиц мужского и 247 женского пола.

[35] ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 6726. Л. 15–16.

[36] Клировая ведомость Михайло-Архангельской церкви села Ново-Демкино за 1916 год. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7783. Л. 5.

[37] Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 332.

[38] ГАСО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 82. Л. 157.

[39] Центр документации новейшей истории Саратовской области (ЦДНИСО, ныне — ГАНИСО).
Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 7.

[40] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 25об.

[41] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36.

[42] Воробьев Михаил, свящ. Епископ Досифей (Протопопов) // Вольскому Троицкому собору — 200 лет. Саратов, 2009. С. 19.

[43] 21 сентября 1934 года постановлением Президиума Саратовского крайисполкома договор с коллективом верующих села Макарово был расторгнут. Видимо, вскоре храм был закрыт. В 1920-е годы жители села Макарово и окрестных деревень вошли в колхоз «Гигант». Здание храма дошло до нашего времени в сильно измененном (снесены колокольня и купола) и практически руинированном виде, однако, по заключению исследователей, восстановление его возможно. Богослужения в храме не возобновлены. Село Макарово сейчас является центром Макаровского муниципального образования, его численность по переписи 2001 года составила 920 человек (в 1912 году в селе проживало 4046 человек, в 1969 — 1576, 1977 — 1328). Источники: Материалы из личного архива А. Сдобникова. Протокол № 31 заседания Президиума Саратовского Краевого Исполкома Советов РК и К депутатов от 21–27 сентября 1934. // Архив Екатериновского райисполкома. Информация предоставлена диаконом Максимом Плякиным.

[44] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 4.

[45] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36.

[46] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 24.

[47] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36.

[48] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 37об.

[49] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 1.

[50] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 4об.

[51] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 1.

[52] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 6.

[53] Тамалинский район был образован постановлением ВЦИК от 23 июля 1928 года «О составе округов, районов и их центрах по Нижне-Волжскому краю», было образовано 8 округов в т.ч. Балашовский, в составе которого был Тамалинский район. 10 января 1934 года Нижне-Волжский край был разделен на Саратовский и Сталинградский. Тамалинский район вошел в состав Саратовского края. 4 февраля 1939 года с образованием Пензенской области, район вошел в ее состав. Официальный портал Правительства Пензенской области. http://www.penza.ru/common/structure/100

[54] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 7, 7об., 8, 8об.

[55] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 9.

[56] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 18.

[57] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 20.

[58] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 24.

[59] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 24об.–25.

[60] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 25.

[61] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 25об.

[62] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 26.

[63] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 27, 27об.

[64] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 30.

[65] Празднование Пасхи в 1936 году совершалось 12 апреля (н. ст.). Т.о. священник N заведомо ложно показывает, что Великий пост начался в январе по ст. стилю, когда по старому стилю, он начался только в середине февраля, а по новому в конце месяца. http://kazan.eparhia.ru/talks/ask/default.asp?ID=9070

[66] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 35об.

[67] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 35об., 36.

[68] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36, 36об.

[69] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36об.

[70] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36об.

[71] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 36об., 37.

[72] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 37.

[73] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 37, 37об.

[74] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 37об.

[75] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 37об.

[76] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 38.

[77] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 39, 39об.

[78] ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 42.

[79] Прокуратура Саратовской области. Письмо № 13-323-04 от 08.12.04 г.; ГАНИСО. Ф. Р-6210. Оп. 2. ОФ-5045. Л. 43, 43об.

[80] От 13 января 2005 г. № 3/2-Б-96.