Без прихода. 1889–1891. Епархиальный миссионер в сане диакона.

Хвалынский благовестник^[1]

В праздник Казанской иконы Божией Матери 2012 года в Хвалынске прошел Крестный ход от Крестовоздвиженского храма до Соборной площади. Там находился собор в честь Казанской иконы Божией Матери. Построенный в 1813 году, он был самым большим трехпрестольным храмом Хвалынска. В Крестном ходе участвовало около 400 человек: духовенство Хвалынского благочиния, прихожане храмов, жители города. Наш рассказ об одном из настоятелей этого уничтоженного храма.

Матфей Иванович Карманов родился в 1858 (по другим данным в 1862) году в г. Петровске Саратовской губернии в семье старообрядца поморского согласия местного мещанина Ивана Ивановича Карманова, дед же его был крестьянином деревни Вшивка. Окончил курс в Петровском уездном училище в мае 1878 года со званием начального народного учителя. Женился на Анне Ивановне Слепышевой (род. 3 февраля 1867 г.) — дочери крестьянина с. Чернавки Ивана Степановича Слепышева. О дальнейшей его жизни известно из его послужного списка, который сохранился в клировых ведомостях Свято-Николаевской церкви г. Саратова.

Подобно своему Небесному Покровителю святому Апостолу и Евангелисту Матфею, оставившего свою прежнюю жизнь, как только он услышал глас Иисуса Христа: «Иди за Мной» (Мф. 9, 9), в мае 1887 года Матфей из поморского раскола был присоединен к Святой Православной Церкви. Причем сразу же в том же мае Советом Братства Святого Креста он стал помощником миссионера, а через год в 1888 году утвержден и епархиальным миссионером. 15 декабря 1889 года по представлению Совета Братства епископом Саратовским и Царицынским Павлом (Вильчинским) был рукоположен во диакона.

3 мая 1891 года епархиальный диакон-миссионер отец Матфей Карманов пишет прошение на имя епископа Саратовского и Царицынского Авраамия, в котором сообщает следующее: «вот уже около полутора года я в сане диакона веду св. дело миссии, к чему и до сего время имею душевное благорасположение. А так как св. дело миссии — дело Апостольское, то, по моему крайнейшему разумению, оно более приличествует священнику, чем диакону, или мирянину, — так как в глазах слушателей — православных и раскольников слово священника миссионера более действенно и влиятельно; а иногда слушатели обращаются к миссионеру за духовными пастырскими советами, что тоже более приличествует и располагает к сану священства. А потому всепокорнейше прошу Вас, Преосвященнейший Владыко, — благоволите рукоположить меня во священника...». Тем же числом последовала резолюция Владыки Авраамия: «о. Карманов может быть посвящен во священника». На следующий день был произведен полагающийся допрос в Саратовской духовной консистории. А еще через день, 5 мая, как сказано в формуляре «Преосвященным Авраамием, епископом Саратовским, по его личному усмотрению» рукоположен во иерея с причислением к Саратовскому Александро-Невскому кафедральному собору.

25 февраля 1896 года в связи с расстроенным здоровьем по своему прошению иерей Матфей был освобожден от должности епархиального миссионера. Он написал прошение о переведении его на третье штатное место в Казанский собор Хвалынска, сохранилось также прошение прихожан Вознесенской церкви того же Хвалынска, которые в феврале 1895 года просили: «пошлите нам священника Карманова». Однако Владыка Николай (Налимов), епископ Саратовский и Царицынский, «по его личному усмотрению» назначает его  священником к Покровской церкви села Сосновой Мазы Хвалынского уезда.

В 1896–1898 годы изысканы им достаточно средств на приобретение в церковь села Сосновой Мазы в память священного коронования Их Императорских Величеств нового колокола весом более ста пудов, на переливку старого колокола в 25 пудов и перемену всех старых колоколов на новые, на устройство в храме новых двойных рам и двойных дверей и на переустройство храма на теплый в 1902–1903 гг.

По своему прошению, поданному им по словесному распоряжению Преосвященнейшего Николая, епископа Саратовского, резолюцией Его Преосвященства перемещен к Крестовоздвиженской церкви г. Хвалынска 28 июля 1898 года, с тем, чтобы вести ему противораскольнические беседы, как вел в селе Сосновой Мазе. Здесь он собрал достаточно средств на отштукатуривание всего наружного вида Крестовоздвиженского храма в г. Хвалынске. По предложению Хвалынского тюремного комитета и по благословению епископа Иоанна вел религиозно-нравственные беседы в Хвалынской тюрьме с арестантами в их камерах с 15 ноября 1901 по март 1904 года, причем бесплатно.

В 1901 году епископ Саратовский и Царицынский Иоанн (Кратиров) своим распоряжением командировал священника-миссионера в раскольнический черемшанский скит австрийского толка для собеседования с раскольниками. Епископ распорядился: «О последующем и о происходящих в ските волнениях донести мне», указ консистории последовал 10 марта. Сохранился рапорт отца Матфея на имя епископа Иоанна от 31 марта 1901 года о своей поездке.

В нем он сообщает следующее: «Черемшанские скиты мною посещены не более трех раз в 1887–9 годах. Убедился я, что ездить туда с св. делом миссии бесполезно, пользоваться же их подачками и обедами я не желаю; боюсь Бога правды быть причастником нечестивых жертв. Черемшанские же обитатели только и ведут задушевную дружбу, как и все раскольники и всегда, с исполняющими их желания и приемлющими их жертвы. Но, несмотря на это, от черемшанских же лжемонахов мне известно все, что делается в черемшанских скитах. — Религиозных волнений там никаких нет <...> Но они, большинство, без всякой веры. Они живут в черемшанских скитах для удовольствия и по другим причинам, как-то проторговавшиеся торговцы-купцы и им подобные. Большинство из них приписываются в хвалынские мещане, чтобы им свободнее жить в черемшанских скитах. А так как в Хвалынске все дела в руках раскольников, то их, желающих поступить на Черемшан в монахи, с радостью причисляют в мещане. — Современные раздоры между черемшанских обитателей открылись и идут из-за наживы». Далее отец Матфей подробно описывает историю этих скитов, образованных на частных землях в садах хвалынских торговцев, о внутренних раздорах в этих общинах, о беззаконных их действиях.

Выводом этого рапорта отец Матфей сделал следующее: «В виду такой деятельности раскола в Хвалынске, да и в его уезде, необходимо увеличить деятельность ц.-п. школ — увеличить в них преподавание Закона Божия и церковно-славянской грамоты с церковным пением, что простой народ, еще глубоколюбящий церковность, весьма желает».

28 февраля 1904 года резолюцией святого священномученика Преосвященнейшего Гермогена, епископа Саратовского и Царицынского, по его личному усмотрению, перемещен к Спасо-Преображенской единоверческой церкви г. Саратова для лучшей постановки «богослужебного и духопросветительного дела в сказанном приходе».

Помимо этого отец Матфей был законоучителем в нескольких учебных заведениях: в земской школе (с 1896 по 1898 гг.), в третьем женском начальном училище г. Хвалынска (с 1898 по март 1904 гг.), заведующим законоучителем Крестовоздвиженской церковно-приходской школы г. Хвалынска (с 1899 по март 1904 гг.), по непосредственному назначению Саратовского епархиального училищного совета, состоял заведующим и законоучителем церковно-приходской школы д. Подлесной (Хвалынского уезда) (с 1901 по октябрь 1904 гг.), состоял законоучителем элементарной школы г-жи Косолаповой в г. Саратове (с 1904 по 1906 гг.), резолюцией епископа Гермогена с 30 ноября 1905 г. назачен и состоял законоучителем в Поздеевском приюте-школе г. Саратова, а с 12 апреля 1907 стал и заведующим этого приюта (видимо, до отъезда из Саратова).

Как пишет сам о.Матфей в церковных обеих школах Хвалынска и д. Подлесной и в Поздеевском приюте-школе Саратова занимался бесплатно; в Подлесническую школу ездил первый год два раза в неделю и второй год — один раз в неделю, причем подводы нанимал на свои средства. Две первые церковные школы приняты им школами грамоты, а когда они возросли с 20–30 до 120 учащихся, а вторая с 15–20 до 50 учащихся, тогда по усмотрению Саратовского епархиального училищного совета они были переименованы в церковно-приходские школы. Как сказано в послужном списке — «на распространение здания» Крестовоздвиженской школы г. Хвалынска отпущено Синодальных средств до 1600 руб. и назначен особый учитель с помощником псаломщика. С 14 октября 1902 года по март 1904 года по личному усмотрению епископа Гермогена состоял членом-делопроизводителем Хвалынского отделения епархиального училищного совета.

В селе Сосновая Маза и Хвалынске по воскресным дням он вел противораскольнические беседы в церквах и с приезжими из-за Волги сектантами в школе, а в будничные дни беседовал по домам (все это не оплачивалось); в праздничные дни и постом, в говении в Четыредесятницу вел религиозно-нравственные беседы с народом из с. Сосновой Мазы и Хвалынска. По распоряжению епархиального начальства и по просьбе священников выезжал вести беседы в разные места епархии и в Саратов «с выдающимися раскольническими начетчиками». Причем, как указано в послужном списке, с 1896 по 1907 год вел миссионерское дело бесплатно. В 1905–1911 годы (как о. Матфей прямо писал — в «смутное время») в разных местах Саратова во все воскресные и праздничные дни вел днем противосектантские, а вечером религиозно-патриотические беседы, а по средам служил акафисты и вел религиозно-патриотические беседы. В 1912 году также вел противораскольнические беседы.

В 1905–1906 гг. при содействии и пожертвованиях церковного старосты Ф. А. Валова и саратовского купца, а также председателя церковного попечительства Т. Д. Тименкова, изысканы в приходе средства на полное обновление — ремонт всего Спасо-Преображенского единоверческого храма, со всею его утварью. Как пишет отец Матфей: «Не только св. храм и ограду, а и самый приход я принял в развалинах, в расстроенном состоянии. <...> В девять лет моего, при помощи Божией, служения, слава Богу, приход успокоен, в приходе моем тишина, мир и любовь; св. храм и ограда в достойном их святости благолепии».

Вследствии резолюции епископа Гермогена на указ Святейшего Синода 21 марта 1908 года отец Матфей опять становится епархиальным миссионером. 8 января 1911 года он также становится благочинным единоверческих церквей Саратовской епархии (кроме Саратова) и заведующим канцелярией единоверческих дел при Саратовском епископе. А с 11 декабря в его ведении стали находится и единоверческие храмы Саратова. 12 октября 1905 года он был назначен сверхштатным членом миссионерского отдела Братства Святого Креста.

Преосвященнейший Гермоген горячо поддерживал патриотические движения, которые начинались в гуще народной жизни. По его инициативе 30 мая 1907 года была создана саратовская право-монархическая организация «Православный всероссийский братский союз русского народа». Устав Союза был утвержден Владыкой Гермогеном 8 июля, а 7 августа того же года Союз был зарегистрирован саратовским губернским по делам об обществах присутствием после повторного прошения саратовскому губернатору. Почетным его председателем был епископ Гермоген, председателем Главного губернского совета — священник Матфей Карманов, товарищами председателя — священник Сергий Ледовский (будущий деятель обновленчества) и И. И. Богатов. К декабрю 1907 года насчитывалось до 7025 членов этого союза, число его отделений по Саратовской губернии к весне 1910 года доходило до 47. Своей целью Союз определял «религиозно-нравственное просвещение русского народа, развитие национального русского самосознания и прочное объединение русских людей всех сословий для защиты и охраны непоколебимости и блага: а) Всероссийской Православной Христовой Церкви...; б) Русского, Царского Самодержавия...; в) преимуществ православной русской народности». Устав исходил из позиции превращения Церкви в лидера «народного ополчения в борьбе за веру». Именно в сфере деятельности председателя этого Союза о. Матфей проводил вышеуказанные религиозно-патриотические беседы.

Епископ Гермоген в большинстве случаев присутствовал на собраниях Союза. Часто партийные собрания совмещались с религиозно-нравственными чтениями, инициатором организации которых в Саратове также был епископ Гермоген. В 1907–1911 годах Владыка и его ближайшие сотрудники по Союзу провели несколько крупных публичных выступлений против современных им писателей, театральных деятелей и явлений общественной жизни, причем наиболее резкой критике было подвергнуто творчество Л. Н. Толстого. Союз был закрыт 6 апреля 1913 года решением саратовского губернского по делам об обществах присутствия после того, как его почетный председатель епископ Гермоген был уволен от должности епархиального архиерея и выслан в Жировицкий монастырь.

В связи с внезапным отстранением от Саратовской кафедры епископа Гермогена и назначением на нее в 1912 году епископа Алексия (Дородницына) в судьбе многих пастырей произошли перемены. Не стал исключением и отец Матфей. Согласно прошению прихожан, недовольных деятельностью отца Матфея как единоверческого священника, он 1 мая 1913 года перестает быть единоверческим благочинным и удаляется от должности священника единоверческой церкви.

Вот, что пишет отец Матфей об этом конфликте на имя архиерея: «Враждующие на мое недостоинство уверяют Вас, что им нужна объединенная работа на благо всего единоверия г. Саратова и, особенно, кладбищенской церкви с богодельнями ее. А, по их убеждению, я удерживаю это их начинание. Дай Бог, чтобы это были их не слова вражды, а слова дела. Если, по их убеждению, без меня их намерения и обещания исполнятся ими на деле, да будет им Господь-Сердцевидец помощником...». «Я же ничего не предпринимаю со своей стороны, переношу все с терпением и молитвою за обидчиков. Для успокоения себя, читаю жития св. угодников Божиих и усердно прошу св. Божиих молитвами своими утвердить меня в спасительном терпении».

26 июля 1913 года резолюцией епископа Алексия священник Матфей Карманов перемещен на священническое место к Ново-Никольской церкви Саратова и 6 сентября утвержден законоучителем церковно-приходской школы при храме. Содержания от казны отец Матфей не получал, он пользовался только братским кружечным доходом.

К этому времени он был награжден следующими наградами: по представлению Саратовского Братства Святого Креста епископом Николаем за заслуги по духовному ведомству награжден набедренником от 27 февраля 1895 года, в 1902 году по определению Святейшего Синода преподано благословение (без грамоты), 4 февраля 1903 года епископом Иоанном награжден бархатной скуфьей, 24 марта 1907 года награжден камилавкой, 6 мая 1908 года и 6 мая 1911 года Святейшим Правительствующим Синодом были преподаны благословения (с грамотой), 19 марта 1909 года награжден наперсным крестом. Отец Матфей был награжден двумя медалями — в память его служения при Императоре Александре III и медаль 25-летия церковно-приходских школ.

У отца Матфея с супругой Анной Ивановной было четверо детей: Георгий (род. 18 августа 1891 года), окончивший курс Саратовской духовной семинарии и пошедший по отцовским стопам — ставший священником, Александр (23 февраля 1894 года), учившийся также в семинарии, Зинаида (род. 11октября 1897 г.), обучавшаяся в Саратовской Министерской гимназии г-жи Куфельд, Елизавета (род. 5 сентября 1902 г.), обучавшаяся в саратовской гимназии. В семье жила также теща о. Матфея Параскева Ивановна Слепышева.

В 1914 году отец Матфей был переведен в Хвалынск. Проживала семья в Хвалынске на Интернациональной улице (сейчас — ул. им. К. С. Петрова-Водкина) в доме № 36.

По семейному преданию, предоставленному нам Людмилой Александровной, супругой внука отца Матфея Виталия Борисовича Сумарокова, известно, что в годы братоубийственной гражданской войны отец Матфей укрывал и белых и красных. В этот период со стороны советской власти, как сказано в следственном деле, он неоднократно подвергался арестам, но его освобождали, согласно семейному преданию, благодаря заступничеству одного из представителей советской власти, которого он спас. Как служитель культа он был лишенцем — согласно советской конституции — лишенным избирательных прав. По воспоминаниям дочери священника Сергия Самуилова Софии в смутное время 1922 года, когда инспирированное большевиками Временное церковное управление (ВЦУ) лживо заявляло о передаче им церковной власти Патриархом Тихоном, о. Матфей примкнул к «Живой Церкви», но быстро покаялся и исправил свою ошибку.

В историческом исследовании А. В. Наумова «Земли хвалынской храмы» указано, что после кончины настоятеля Казанского собора Хвалынска священника Евгения Васильевича Пиксанова в начале 1920-х годов, который был благочинным хвалынских городских церквей, соборным протоиереем становится отец Матфей Карманов.

В соборе он организовал среди прихожанок сестричество, которые в том числе занимались уборкой храма. При храме также была библиотека с церковной литературой, которая распространялась среди прихожан, устраивались чтения. Первоначально сестричество возглавляла учительница Ксения Дмитриевна Петрова до 1921 года, когда она уехала в Крым. К 1929 году в сестричестве находилось около 15 человек, возглавляемых выборной руководительницей Верой Александровной Агальцевой. Известно, что отец Матфей оказывал материальную поддержку «раскулаченным» крестьянам, у которых изымали собственность советские власти в годы насильственной коллективизации.

30 августа 1929 года по подозрению в том, что «он выражал недовольство политикой соввласти и в связи с этим проводил антисоветскую агитацию, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 58 п. 10 Уголовного Кодекса» Вольским Окружным отделом ОГПУ протоиерей Матфей Карманов был арестован и заключен в Вольский исправтруддом.

Поводом послужил донос о том, что на Пасху 1929 года отец Матфей в частном разговоре рассказал случай, произошедший с одним комсомольцем, который оказался в больнице Хвалынска из-за того, что они вместе с товарищами-комсомольцами решили расстрелять икону и одна пуля, срикошетив, попала в стрелявшего. Также в доносе содержались сведения о том, что члены сестричества «поддерживают религию». 17 августа был произведен обыск. Предъявив ордер, начальник Хвалынского отдела, предложил добровольно выдать литературу подлежащую изъятию, после чего был произведен тщательный обыск и изъята переписка отца Матфея, временно для проведения проверки. 4 октября 1929 года отцу Матфею было предъявлено обвинение идентичное основанию ареста.

1 декабря 1929 года помощник Уполномоченного Вольского Окротдела ОГПУ нашел, что «материала, изобличающего Карманова в совершении им преступного деяния <...> предварительным следствием не собрано в силу того, что большая часть свидетелей по данному делу проживают не в пределах Вольского округа, местожительство коих устанавливается, в силу изложенного, руководствуясь ст. 223 УПК РСФСР, постановил: <...> просить санкции Окрпрокурору на продление следствия — сроком на один месяц». Следствие на указанный срок продлили, однако, все же, вскоре дело было за недостаточностью улик прекращено и протоиерей Матфей вернулся к служению у Престола Божия в родном Казанском соборе, но недолго хвалынцам оставалось слышать слова с амвона своего вдохновенного благовестника.

6 апреля 1930 года по инициативе отца Матфея после утренней Божественной Литургии православные христиане Хвалынска из приходов Казанского и Крестовоздвиженского храма в числе около 100 (по данным ОГПУ 500) человек прибыли к горсовету с единственной просьбой — разрешить в городе колокольный звон на завтрашний праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. Были собраны подписи многих горожан с просьбой об отмене его распоряжения и о возвращении звона. Дело в том, что еще весной 1926 года наркоматы юстиции и внутренних дел всем облисполкомам разослали инструкцию «О порядке пользования колокольнями». Церковь уже не обладала правом колокольного звона, а местные власти получали почти неограниченные права в его регламентации. Инструкция гласила, что колокольный звон, нередко не связанный с отправлением культа, «нарушает нормальное отправление общественного правопорядка». Вот в Хвалынске и был прекращен звон, а после этой коллективной просьбы звон все равно разрешен не был. Отец Матфей удержал свою паству от нарушения распоряжения власти, несмотря на то, что некоторыми высказывалось мнение обойтись без санкции властей. Это народное волеизъявление с требованием разрешить праздничный колокольный звон не осталось без последствий.

1 августа 1930 года состоялся обыск в Казанском соборе у казначея причта диакона Иоанна Александрова и были обнаружены серебряные и медные монеты, принадлежавшие духовенству Казанского собора в сумме 39 р. 49 коп. В этот же день был совершен обыск у казначея собора Григория Степановича Рауткина, у которого были обнаружены монеты разного достоинства в сумме 192 рубля 86 коп. Эти суммы и стали значимым поводом обвинения об удержании денег в храме. Утверждалось, что это преступно, потому что «находящаяся разменная монета в церквях и соборе имеет совершенно узкий круго-оборот, т. е. не среди тех учреждений, где имеется массовая товаро-продажа, кредитование и ссудирование и т.п., в особенности, в настоящий момент ощущается в этой валюте нуждаемость».

На своем допросе казначей Г. С. Рауткин объяснял: «Средств в общей церковной кассе бывает ежемесячно от 1200 до 500 руб. в мелкой валюте серебром и медью, каковые имеют свой внутренний оборот церковный и частью расходуются на церковные нужды. Эту мелочь денег мы никуда не сдаем потому, что они нужны для церкви, умышленного хранения этих денег мы не имеем... <...> Я пробовал сдавать мелкую монету в Госбанк то мне сказали, что эти деньги больше не сдавать и не затрудняй нас их принимать, это мне говорил бух[галтер] Госбанка <...> Это же мне заявлял и кассир Госбанка, фамилию которого я также не знаю, по приметам он таков...» Но приметы, конечно, следователей не интересовали...

2 августа 1930 года состоялся первый и единственный допрос отца Матфея, на котором он показал следующее:

«Я, Карманов Мат[фей] Ив[анович], являюсь Хвалынского собора протоиереем настоятелем, несу ответственность за деятельность собора и причта собора. При соборе имеются две кассы одна общая церковная и вторая причта. Одна находится у старосты церковного Рауткина Григория, а вторая у дьякона собора Александрова Ив[ана] Мих[айловича]. В кассе причта ежемесячно денег имеется 400 р. мелкой медной и серебряной монеты в общей церковной кассе денег имеется больше чем в кассе причта раза в два, в полтора. Деньги бывают и крупные и мелкие, имеются ли какие хищения в кассах как в кассе причта, так и общей церковной я не замечал, во всяком разе если бы было мной замечены те или иные недоразумения, то во всяком разе я бы со своей стороны принял соответствующие меры, как настоятель собора. Причем я же повседневно как Рауткину Г. так Александрову казначеям касс даю указания, как и что надо делать и как к чему поступать, но мне хорошо, Карманову известно, что Рауткин человек грамотный ему должны все распоряжения и др. известны, хотя бы в упомянутых кассах собора и получилось какое-либо недоразумение то казначей Рауткин и Александров несут ответственность не менее как и я, но от прихожан ответственность будет возлагаться безусловно больше на меня Карманова чем на упомянутых выше мной казначеев <...> считаю лучшим делом если эти деньги, что находят в кассах собора были бы в госбанке или сбер. кассе «лучшим делом», но мне не приходилось ни разу рекомендовать казначеям собора держать деньги церковные в госбанке или сберкассе».

Председатель хвалынского колхоза, допрошенный в качестве свидетеля 4 августа, обвинил Карманова со слов какого-то неизвестного колхозника (естественно, сам он, как член партии, быть на службе не мог) в антисоветских проповедях, а также политически грамотно указал на него, как главного виновника колхозных бед: «Как пред[седатель] колхоза заявляю, что в хвалынском колхозе религиозников слишком много и вот подобной накачкой т.е. восстановлением Кармановым темную религиозную верующую массу против сов[етской] власти и коммунизма действительно влияет на строительство сов[етской] власти и колхоз[ное] строительство. Пример и повод к этому следующий, как религиозный праздник, то масса не выходит на работу, а идут в соборную церковь, где и является служитель религиозных обряд[ов] некий Карманов...». Всего по делу было допрошено 10 свидетелей.

По делу в качестве обвиняемых помимо протоиерея Матфея были привлечены еще двое Г. С. Рауткин и Д. Я. Разуваев. 6 августа 1930 года им было предъявлено обвинение по ст. 58 п. 10. Помощник уполномоченного Вольского Окружного отдела ОГПУ рассмотрев дело нашел, что «означенные гр-не изобличаются в том, что они по предварительному между собой сговору совершали контрреволюционные вредительские действия, т.е.: Карманов занимался организацией сектантства «сестричества», был организатором массовки женщин во время проведения закрытия церквей, имеет тесную связь с раскулаченными, проводит среди них вредительство в колхозе г. Хвалынск. Как руководитель соборной церкви способствовал сокрытию мелкой серебряной и медной монеты от оборота; Разуваев и Рауткин как пособники Карманова, активно принимали участие в содеянном выше». Все трое были арестованы 6 августа 1930 года и заключены в Вольский исправтруддом.

Григорий Степанович Рауткин, казначей Казанского собора. Ему был 71 год, он был родом из крестьянской семьи с. Шалкино Павловского района Кузнецкого округа. Был женат, по профессии был ветеринарным фельдшером. ОГПУ ему была дана следующая характеристика: «Активный участник белого движения в 18–19 годы в Хвалынске. Два сына Рауткина служили в старой армии в чинах подполковника и в том же чине добровольцами в белой армии. Один из них в настоящее время находится в Харбине».

Дмитрий Яковлевич Разуваев, казначей Крестовоздвиженского храма, ему было 56 лет. Как вспоминала его внучатая племянница, известный саратовский архивист и сотрудник епархиальной комиссии по канонизации, Ольга Константиновна Пудовочкина († 2012), Дмитрий Яковлевич родился 26 октября 1874 года в Хвалынске. Переняв ремесло отца — Якова Антоновича, он занимался пошивом обуви (кустарь-сапожник). В 1914 году его призвали на фронт, где он вскоре попал в плен. Только в начале 1920 года он вернулся из бывшей Австро-Венгрии в Хвалынск с подорванным здоровьем. В трудные для него годы он часто посещал службу в Крестовоздвиженской церкви, где его когда-то крестили, где он венчался с супругой Пелагией Тимофеевной, в приходе которой находился его дом. Постепенно он стал членом приходского совета, а затем казначеем этой церкви (к моменту ареста он был переизбран с этой должности). Он собирал подписи о возобновлении колокольного звона в Хвалынске и был среди организаторов похода к горсовету.

10 августа 1930 года уполномоченный Вольского Окружного Отдела ОГПУ, рассмотрев дело, нашел, что материалы следствия вполне устанавливают факт содеянного преступления и постановил следствие по делу считать законченным. В сведениях об о. Матфее в этом обвинении сказано буквально следующее: «ранее состоял членом союза святого архангела. 18–19 годы активный участник белого движения в свержении соввласти, ярый агитатор белых, неоднократно подвергался арестам по линии ОГПУ».

В обвинительном заключении, составленном 11 сентября, сказано следующее: «Из поступивших сведений в Вольский Горотдел ОГПУ стало известно, что гражд. Карманов, Рауткин и Разуваев среди верующих религиозного культа ведут к-р антисоветскую агитацию, направленную к срыву мероприятий Соввласти, организовали кружки религиозных женщин, под названием «уборщиц церкви», через которых проводили свою к-р деятельность и подготовляли, а затем и руководили антисоветскими массовками, организовали денежную помощь раскулаченному элементу, в целях вербовки такового в к-р группировку умышленно и в явных целях подрыва денежного обращения удерживали в церкви мелкую разменную монету с заведомой целью не выпустить ее в обращение на рынок». Отцу Матфею приписали организацию контр-революционной группировки «уборщицы церкви» и ни много ни мало — злонамеренный подрыв финансового благосостояния страны, из-за того, что пожертвования прихожан 236 рублей 44 копеек не были положены в Госбанк! В следственном деле заботливо сохранилась квитанция на сумму, изъятых средств по делу отца Матфея с тем, чтобы эти деньги могли получить после завершения дела, подпись в получении, конечно, отсутствует.

Далее в обвинительном заключении содержится следующее: «В моменты колхозного строительства и проводимых хозяйственно-политических кампаний в г. Хвалынске и его районе, группа религиозников, во главе с настоятелем собора попом Кармановым, объединенная между собой по своему прошлому и а/с убеждениям общностью интересов, повели систематическую а/с деятельность среди прихожан религиозников, направленную против партии и соввласти». Отца Матфея обвиняли в том, что он выступал в проповедях против партии и советской власти, в том, что он готовил приход к контр-революционным выступлениям, «вербуя около себя актив единомышленников в лице казначея соборной церкви Рауткина Григория Степановича, через которого свою контр-революционную деятельность перебрасывает в более крупный приход Крестовоздвиженской церкви. Рауткин <...> в свою очередь вербует члена церковного совета — казначея Крестовоздвиженского прихода Разуваева Дмитрия Яковлевича». Утверждалось, что Разуваев обязывал одного священника выступать в проповедях против партии и советской власти, о чем утверждал этот священник, ставший основным свидетелем обвинения. Также по его словам: «Существующий кружок при соборной церкви целиком и полностью ведет антисоветскую работу и способствует соборному духовенству и настоятелю собора Карманову развивать религиозный дурман». Отцу Матфею и Разуваеву ставилась в вину поддержка раскулаченных В. П. Ширшина, Ф. Е. Демина и И. С. Артюхина.

Ни один из подследственных никакой вины за собой не признал. Дело в отношении обвиняемых было направлено в Особую тройку ПП ОГПУ для внесудебного разбирательства.

Согласно выписки из протокола № 77 на заседании тройки ПП ОГПУ по Н.-В. Краю от 19 декабря 1930 года на котором слушали дело №-4083, постановили: Карманова Матвея Ивановича и Рауткина Григория Степановича — расстрелять.

В акте от 29 декабря 1930 года сообщается, что, на основании предписания Начальника Горотделения, секретарь Вольского горотделения ПП ОГПУ по НВК в присутствии двух сотрудников привел в исполнение приговор в отношении протоиерея Матфея Карманова и Григория Степановича Рауткина. 30 декабря в 2 часа они были им расстреляны, а «трупы убраны в яму размером 2 метра глубины и 1-1/2 метра ширины с южной стороны города Вольска». Трудно точно сказать, чем объясняется такое подробное описание этого предновогоднего расстрела, скорее всего морозной погодой и необходимостью глубоко скрыть останки христиан, во избежание их обнаружения.

Третий проходивший по этому делу Д. Я. Разуваев был в тот же день 19 декабря 1930 года осужден на пять лет заключения в концлагерь. Могила Дмитрия Яковлевича находится на одиннадцатом участке Воскресенского кладбища Саратова. По словам О. К. Пудовочкиной, он оказался в саратовской тюрьме (вероятно с этапом), где у него обострилось заболевание почек и его отправили в 1-ую городскую («Советскую») больницу. В конце декабря (точный день смерти неизвестен) 1930 года он умер в больнице. Родственники, боясь потерять его захоронение, положили тело усопшего в могилу ранее умерших племянников Пети и Любы Разуваевых.

26 апреля 1989 года все осужденные по этому делу были реабилитированы Саратовской областной прокуратурой по указу Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года.

Сын отца Матфея священник Георгий Карманов служил в церкви села Малая Федоровка, а когда был закрыт храм, некоторое время оставался счетоводом в этом селе. К нему в Федоровку приезжал один из трех расстреливавших отца Матфея. Он рассказал, что во время казни старец-священник молился и благословлял их.

О детях отца Матфея: Карманов Георгий Матвеевич был священником в церкви села Малая Федоровка Саратовской области, после закрытия храма работал счетоводом в местном колхозе. В 1930 году после ареста отца его вместе с семьей брат перевез в Ленинград. У него было 6 детей. Работал на заводе «Красная Заря» в кладовой цеха, поскольку невозможно было получить другую работу с таким социальным происхождением († 1976). Карманов Александр Матвеевич окончил СДС, а потом философский факультет Санкт-Петербургского университета. Работал главным бухгалтером в различных организациях. Скончался в 1939 году. У него были дочь и сын. Карманова (Герке) Зинаида Матвеевна окончила гимназию. Муж — Лоренц Антонович Герке. Жила сначала в Свердловске, потом на Дальнем Востоке, у нее были сын и две дочери. Карманова (Сумарокова) Елизавета Матвеевна окончила гимназию. Несколько лет заведовала курсами ликбеза при швейной фабрике Саратова. Было три ребенка: два сына и дочь. Один из сыновей — Виталий Борисович Сумароков в 14-летнем возрасте во время Великой Отечественной войны работал на барже. Когда однажды она пристала к Хвалынску, он, будучи на базаре, спросил о своем деде женщин в возрасте. Они с радостью отвечали, что отца Матфея знали очень хорошо. Вдова его Анна Ивановна Карманова вскоре после смерти мужа скончалась в Хвалынске и похоронена на местном кладбище, могила ее не известна.

Меньше года после ареста и расстрела в декабре 1930 года протоиерея Матфея Карманова в Казанском соборе Хвалынска совершалось богослужение. По данным А. В. Наумова в ноябре 1931 года он был закрыт, в 1936 году был сброшен огромный соборный колокол, а в следующем году храм был разобран на кирпичи для школы № 3. Также в советские годы были уничтожены и все другие местные православные церкви. Сейчас на месте, где возносил молитвы протоиерей Матфей Карманов и несколько поколений жителей Хвалынска, разбита клумба, прикрывающая остатки фундамента бывшего главного православного храма города.

 

Валерий Теплов, Евгений Лебедев

Авторы выражают благодарность священнику Кириллу Краснощекову, протоиерею Михаилу Воробьеву, А. В. Наумову за помощь в сборе материалов об отце Матфее.

Источники: Прошение миссионера-диакона Карманова М. о рукоположении его в сан священника. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 4027; Клировые ведомости Свято-Николаевской церкви г. Саратова за 1906–1916 годы. 1913 г. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 9332; Решение консистории по прошению миссионера-священника М. Карманова о представлении ему места в селе Сосновая Маза Хвалынского уезда. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 4534; Решение консистории по рапорту благочинного Хвалынских городских церквей Г. Дроздова о посылке в Черемшанский раскольнический монастырь православного миссионера М. Карманова. 1901 год. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 5072; Дело о перемещении священника единоверческой церкви города Саратова М. Карманова к Свято-Николаевской церкви города Саратова. ГАСО. Ф. 135. Оп. 1. Д. 7167; Архив УФСБ РФ по Саратовской области. Дело № ОФ 23715; Самуилова С. С., Самуилова Н. С. Отцовский крест. [Кн. 1.:] Острая Лука (1908–1926). СПб: Сатисъ, 1996. С. 289, 291, 318; Наумов А. В. Земли Хвалынской храмы. Саратов, 2004; Сведения, предоставленные Людмилой Александровной Малышевой и Виталием Борисовичем Сумароковым.

[1] Опубликовано в сокращении: Теплов В. В., Лебедев Е. Л. Молясь за своих палачей // Ведомости Саратовской митрополии, № 24 (40), сентябрь — ноябрь 2012. С. 90 – 97.